Гордость

1

Мы с Вовой не разговаривали уже больше недели. Мы поссорились. Опять. Самое обидное, что поссорились из-за какой-то ерунды; впрочем, как всегда. Если честно, я уже даже забыла из-за чего конкретно, но зато помнила то жгучее чувство обиды, ту железобетонную уверенность в своей правоте. Впрочем, я и была права.

  Я сидела в комнате одна и читала книжку. На самом деле, честно говоря, просто листала её и смотрела поверх страниц — гипнотизировала взглядом мобильник. А он, зараза, молчал.  «Что же он не звонит? — думала я. — Столько времени прошло, а он не звонит, не пишет. Подумаешь, какой гордый...»

  Рука сама собой потянулась к мобильнику: а что если первой написать? Ну или позвонить? Нет! Ни в коем случае! Я отдёрнула руку. Почему я должна звонить первой? Ведь во всём виноват Вовка. Пусть он и извиняется!

  Время шло. Он не звонил. Подумаешь, обиделся он! Гордый. У меня, между прочим, тоже есть чувства и своя, девичья, гордость… Или глупость? На миг в душу закралось сомнение: может быть, действительно ну их, эти неписанные правила? Наплевать на дурацкую гордость, взять и позвонить первой?

— Нет, не вздумай! — упрямо твердила Гордость. — Только попробуй, тогда Вовка решит, что ты безвольная и слабохарактерная, что с тобой можно поступать так, как вздумается...

  «Она права, — подумала я. — Так и будет… Вовка решит, что я жить без него не могу. А я могу. Ещё как могу! Это он без меня не сможет...»

  Я вздохнула, поглядела в окно. На улице светило солнышко, пели птички. Одним словом, погода давала людям возможность в полной мере насладиться последним месяцем лета… Пойти погулять, что ли? Ага, одной. Нет, одной не вариант. Я не привыкла к одиночеству. Позвать кого-нибудь? Кого? Ведь Оксана отчалила в деревню к бабушке, Динку богатенькие предки в Париж повезли, а Полина — на весь август уехала в спортивный лагерь. И вдруг я вспомнила об Ане Васильевой. Не то что бы она моя подружка… Скорее просто одноклассница. Но всё же лучше с ней погулять, чем сидеть дома одной.

  Я набрала номер Васильевой. Долгое время в трубке раздавались гудки, а потом наконец послышался знакомый голос.

— Привет. Это я, Оля, — сказала я.

— Привет, — тихо отозвалась Аня.

— Гулять пойдёшь?

— Нет, — ответила она.

— Почему?

  Честно говоря, я не ожидала такого ответа. Толком Васильева ни с кем не дружила, только с юркой Хохолковым и общалась. Да и он куда-то пропал — уже давненько его не видно, не слышно.

— Так, просто… — Аня вздохнула. — Я занята. Не могу говорить. Пока.

— Пока.

 Я бросила мобильник на стол, в ту же секунду телефон пискнул — пришло смс-сообщение. Сгорая от нетерпения, я принялась читать сообщение. Думала, что Вовка написал. Даже успела представить себе длиннющее сообщение с извинениями и признаниями в любви… Но сообщение оказалось очень коротким: «Ваш баланс менее 30 рублей».

  С ненавистью швырнула мобильник на подоконник и села у окна. Из моего окна был виден весь двор: в песочнице копались малыши, мальчики гоняли мяч, какая-то девочка качалась на качелях. В стороне от всех, на самой дальней лавочке сидела худенькая девушка с чёрными волосами, собранными в хвост. Лица девушки я не видела, но сразу поняла, что это Васильева.

2.

  Это действительно была Аня. Она сидела на лавочке, положив руки на колени, и сосредоточенно смотрела прямо перед собой.

— Привет! — я устроилась на лавочке рядом с ней.

— Привет, — не сразу отозвалась Аня, глядя куда-то мимо меня. Взгляд у неё был очень странный, будто невидящий. Я внимательно посмотрела ей в лицо и увидела, что её карие глаза красные и припухшие да и всё лицо бледное, заплаканное.

— Что-то случилось? — спросила я.

 И на этот раз она ответила не сразу. С её длинных ресниц сорвалась слезинка. Она потекла вниз по щеке, потом капнула на красную футболку.

— Юра… Он… умер, — сорвалось с побледневших губ Васильевой.

— Как? Когда? — только и смогла вымолвить я.

  Юра Хохолков учился с нами — со мной, Аней и Вовкой — в одном классе. В прошлом году он перешёл на домашнее обучение. От учителей и ребят я слышала, что он сильно заболел. Поговаривали даже, что у него лейкоз. Собственно говоря, больше я ничего о нём не знала. Да и как-то не особо интересовалась...

  Аня мочала, по её щекам текли слёзы.

— Ну ты это… держись, — сказала я. Она еле заметно кивнула, ладонью вытерла слёзы и вдруг спросила:

— А как у тебя дела?

— Нормально, — пожала плечами я. — Только с Вовкой опять поссорились… — тут я осеклась, замолчала. Мне стало неловко. Кому я собираюсь жаловаться? А главное — на что?

  Аня опять погрузилась в свои размышления и напрочь забыла обо мне.

— Я пойду.

— Подожди, — негромко проговорила Васильева. — Ты обязательно помирись с Вовой.

— Это ведь он начал… — увидев серьёзные, усталые глаза одноклассницы, я замолчала.

— Не важно, — сказала та. — Я бы всё на свете отдала, чтобы хоть на минуту увидеть Юру, услышать его голос… — она поглядела на меня. — Ты спешишь?

— Да, — сказала я и встала с лавочки. — Пока, Ань.

— Пока.

  Я развернулась и побрела в сторону подъезда. Потом остановилась, обернулась. Аня сидела на лавочке всё в той же позе и смотрела куда-то в даль.

3.

  Наступил вечер. Вова не звонил. Я ему не звонила тоже.

  Весь день я думала о нас с Вовой, о нашей ссоре и о Хохолкове. Впервые я задумалась о смерти, и мне вдруг стало страшно. Жил человек, ходил себе в школу, гулял с друзьями, зависал в соцсетях, резался в компьютерные игры… А потом умер. Раз — и всё! Нет человека. Есть страничка в социальной сети, есть его номер в телефонной книге. А самого человека нет. А ведь совсем недавно казалось, что у него целая жизнь впереди, что есть ещё время для жизни, для дел… А оказалось, что нет. Время неожиданно вышло, и человеческая жизнь оборвалась...

  Я лежала на диване и глядела в потолок. Когда выйдет моё время? Когда умру я? Этого никто не знает. Никто мне не подскажет, не даст совет… А как же другие? Ведь и их жизни могут закончится также неожиданно. Ведь и они не знают, когда выйдет их время… Выходит, что в любой миг может оборваться чья-то жизнь. Чья? Моя или моих близких? Жизнь соседа или одноклассника? Или даже...

  По телу пробежал холодок. Я вскочила с дивана, схватила телефон. Быстро нашла нужный номер и нажала клавишу «вызов». Гудки, гудки. Наконец — голос, такой знакомый, такой родной.

— Вова, прости меня, — прошептала я.