Тобой похмелье...

             Тобой похмелье…

Нет, я не пил тебя, не пригубил

Твоих невинных стонов ароматы.

Не целовал следов засохший ил

И пьяный не метал свои дукаты

К ногам безумной свежести твоей.

Не резал вен хореем или ямбом.

Петли тугой жестокий апогей

Не прерывал моих потуг корявых

Жить без тебя, мечтая об ином.

Я продолжаю жизни шевеленье.

Сминаю дни руками в нервный ком,

Молясь, чтоб не прошло тобой похмелье.

                 Мои руны

Следить за смертью птичьих стай,

Исчезнувших за гранью неба,

Вдыхая вкус воды и хлеба,

Мне проще без тебя. Ты знай.

Ты знай, что нарушать покой,

Заставив шёлковые струны

Гадать, как асгардские руны,

Мне проще в пустоте степной.


Читать стихи по зову звёзд, 

Открыв священную Ригведу,

И неба ощущать победу,

Исполнив добровольный пост.

Взойти на гору, как архат, 

Заставив посох стать змеёю,

Сравнять змеиный вал с землёю

Мне проще без тебя стократ.


Но я забуду тихий край, 

Оставив позади свободу

Разлив сомнения, как воду.

Теперь я твой… Об этом знай...
         

             Твой поцелуй

Зарёй вечерней освещенный зал,

Пижамы мягкость, тусклый переплёт.

Как хорошо, что я тебя не знал,

Так, видимо, быстрее заживёт.

Нечёткой фотографии пятно,

Экран погас, из сумерек исчез.

Но я твой образ вижу всё равно,

Неверная из тысячи принцесс.

Свинцом желаний скованный овал

Лица, застывшего у тусклого стекла.

Мне снилось раньше, будто наповал

Убит тобой, что кровь моя текла.

Зато смеялся опустевший мозг:

Смерть– лучшая из тысячи причин,

Чтобы забыть желанность этих поз,

Которые – отрава для мужчин.

Прогнать из памяти надменные глаза,

Сломать и выбросить эмоций злых скелет.

Как ты целуешься, я, к счастью, не узнал,

Но это же – горчайшая из бед.

                     Халцедон

Неброско огранён невзрачный халцедон.

Алмаз не ляжет с ним на полку рядом.

Воротит жёлтый глаз топазовый кулон.

Презрительно косит корунд прозрачным взглядом.

И платина бренчит, надменно хмуря лоб.

Шпинель кроваво-зло пыхтит. Она опасна.

И все хотят, я ярких выбрал чтоб,

А ты, как халцедон – лишь для меня прекрасна.

Я повидал блеск драгоценных слёз,

Рождённых под землёй в мучениях и жаре.

И кто-то думает, что камушки всерьёз

Способны другом быть.  И суетясь в угаре

Желаний скаредных набрать себе мильон

Блестящих холодом, оцененных кристаллов,

К деньгам и славе ходит на поклон.

И чувства меряют бесчувственным металлом.

А мне немного надо. Слишком прост

В желаниях. Пусть сложен по натуре.

Мне нужен халцедон твоих волос,

И чтоб глаза твои счастливые сверкнули.

                Вы пили чай

Вы пили чай из тонкого фаянса,
А я сидел, как кот, у ваших ног.
Пусть раньше думал, что не будет шанса,
Но нынче с вами говорить я смог.

Вы пили чай, укутав ноги пледом,
Мечтая… Пусть ваш вид безмерно строг.
А я мечтаю подарить вам небо,
Или всегда сидеть у ваших ног...

Вы пили чай из тонкого фаянса.
В глазах у вас горел огонь, а может, лёд.
Витал лавандой аромат Прованса.
И я решил: тепла недостаёт.

Щекой небритой к вашему колену
Я прикоснулся. Мягко и тепло.
Когда мы рядом, неподвластны тлену,
А плед с улыбкой отгоняет зло...

Вы пили чай из тонкого фаянса,
А я не понял, почему не сладок мёд.
В закате млело солнце декаданса,
И Крейцер ноты отправлял в полёт.

Ваш плед меня опутывал вселенной
Где мёд – ничто, где сладости в нём нет,
Где вы на Кипре из лазури пенной
Родились. Чтоб меня спасти от бед...

Вы пили чай из тонкого фаянса.
А раньше не любили терпкий вкус.
И были недоступней фото в глянце,
Мой недоверчивый мучительный искус.

По капельке, по атомам желаний,
Вы приучались радоваться дням
Прожитых без жестоких расстояний,
Так нетерпимых к небессмертным нам.

А нынче пьёте нелюбимый, терпкий,
Из тонкого фаянса крепкий чай.
И я вас не пущу одну, поверьте,
Пытаться отыскать дорогу в рай...