Нина

Нина. Теперь к концу жизни разное приходит в голову, и тянет разобраться, хотя и неизвестно зачем? Неопределённость мучает, например, с историей первой моей любви. Да, и любви ли? Бифуркационной точки судьбы во всяком случае.Через год после окончания войны моего отца- военнослужащего перевели в этот невеликий западный городок. До этого мы жили на востоке страны, на самом её краю, в портовом городе. Казалось, это была обособленная земля и обо всем, что творилось в стране, здесь говорили «это у них, на западе».Нашим временным жильём стал новорубленый коттедж на краю города. Дальше улица заканчивалась и был аэродром. По краям него валялась неубранная после войны техника. Какое наслаждение для подростка было копаться в этом металлическом барахле. Здесь попадались и боеприпасы и копаться в покорёженном металле, остатках самолётов было опасно. Кое- кто из моих ровесников пострадал, лишившись пальцев или глаз. Но это как кому повезло. Такое было время. Водопровода в коттеджах не было и за водой ходили в сторону города, к большой огороженной территории – лагерю военнопленных. Здесь рядом с каптёркой охранников был водопроводный кран. Набирали воду в вёдра и возвращались вдоль колючей проволоки лагеря, балансируя на скользкой тропе. Раз охранник с криком выскочил из каптёрки и проткнул штыком моё ведро, напугав меня, но мне и позже приходилось ходить сюда за водой, потому что других вариантов не было. Раз тихим вечером, когда я шёл с вёдрами вдоль колючей проволоки лагеря меня поразил звук скрипки, неожиданный в этих местах. Немцу- военнопленному разрешили сыграть скрипичный концерт Моцарта. В предвечерний час, в полной тишине музыка показалась божественной. Разумеется, это было исключением. Чаще здесь слышались окрик или грубая речь.Впрочем вскоре всё это закончилось. Мы получили квартиру в центре города. Первыми с нашей окраины переселились жильцы большого двухэтажного дома по соседству с лагерем. Помню, как уехала моя ровесница. Грузовик вёз их нехитрый скарб, а она сама сидела в его кузове на стуле. Она сидела очень прямо, так сидели потом королевы красоты на парадах в Америке на украшенных к празднику платформах. Потом было как бы наше совместное сосуществование в странном «г»-образном здании, одна половинка которого была мужской школой, а другая женской, и наши перемены и занятия были специально разнесены. Встречались мы в старших классах на совместных вечерах, где было престижно завоёвывать внимание супер отличницы Вали Сахаровой, ведущей странный, но видимо здоровый образ жизни. Вечера она проводила на катке, а затем до поздна посвящала время подготовке уроков и считалась лучшей ученицей.Девочки раньше взрослеют и Нина, так звали её, предмет моего внимания, вечерами пропадала на танцплощадке, которая размещалась между стадионом и парком, хотя и относилась к парку функционально, который был кладбищем в войну. Рядом с ней было здание бывшей церкви с толстыми стенами и центральным залом, в котором я занимался гимнастикой в секции с молодыми тренерами-преподавателями, появившимися здесь по слухам из армии при демобилизации, из состава советских оккупационных войск. Так что наши вечера проходили рядом, не пересекаясь, и существовала некая нереализованная симпатия, о которой только догадывались. Что о ней сказать? Она не была красавицей, но как принято говорить «с изюминкой» и «на знатока”. После школы выпускники рассыпались кто-куда. Был совместный выпускной вечер с танцами до упада, после которого принято было ходить в соседнюю с городом рощу Соловьи. Там завязывались многие романтические союзы. Я тоже собирался идти со всеми в рощу. Но зайдя переодеться домой, уснул и пикник в роще проспал. А роща напомнила о себе через год нелепым событием. Мой розовощёкий одноклассник, за пухлые щёки прозванный Пончиком, поступил в военное училище. На каникулы он приехал в город и отправился купаться в рощу Соловьи. Под водой он зацепился трусами за корягу, дёрнулся, не отпустило, и он утонул, испугавшись, от разрыва сердца. После третьего курса и практики на Мотовилихе, знаменитом заводе на Каме в городе Молотове, я вернулся к родителям на летние каникулы и встретил Нину. Она была безусловно хороша. Я увидел её на речке Снежке, что впадала в Десну рядом с городом. Здесь обычно загорали компаниями и играли в волейбол.Для чего-то я тогда побрился наголо. Мы катались на лодке с меньшим братом Олежкой: я на вёслах, он на руле. Лодка была дрянная, вёсла-колоды. Проезжая мимо «Студенческого пляжа», я скомандовал рулевому Альке: «Дави лягушек», и тут наша лодка проехала мимо девчонок из бывшего параллельного класса. Тёмные очки помогали сделать вид, что я их не узнал. Искупавшись и вымыв лодку, мы двинулись обратно и прошли мимо них, опять –таки сделав вид. Среди пляжниц была и Нина.Вечером я ей позвонил. К ней, пожалуй, у меня сохранилось особое отношение. Она не исчезала с моего горизонта. Я помнил её и девочкой, переезжавшей с окраины, и в старших классах соседней школы. После школы она уехала в Ленинград, учиться в медицинском, написала письмо, что скучно всё, а следом другое, что жалеет о первом письме.Позвонив, я назвал её путешественницей и спросил: давно ли она приехала из леса с кампанией? На что она ответила, что в лес она не ездит, и упрекнула меня за то, что на пляже её не узнал. Она в этот вечер никуда не пошла, как сказала в первый раз за всё своё пребывание в городе. Может, понадеялась, что я куда-нибудь её приглашу. Через полчаса мы снова поговорили. На следующий день я позвонил Нине, предложив ей съездить на Круглое озеро на велосипеде со мной. Она ждала подругу, которая всё не приходила, но согласилась поехать. Пока мы говорили, она забыла об утюге и сожгла платье.Я начал собираться, но позвонила Нинон и сказала, что подруга пришла, и они идут на пляж. Не пойду ли я? Я ответил, что нет. Затем всё-таки отправился на речку, встретил ребят, купался, играл в карты, катался на моторной лодке. В это время Нина играла в волейбол с какими-то великорослыми лбами. Когда она уходила, я подошёл к ней, пригласив покататься на лодке. Но она ушла, а я остался. Вечером я позвонил ей и сказал, что зол на неё за то, что она мне предпочла подругу, и мы даже разругались.Утром к моему удивлению она позвонила сама. Я пришёл к ней со студенческими фото и сначала чувствовал себя неловко, но потом мы разговорились, и я ей рассказывал про нашу жизнь. Мы всё больше понимали друг друга. Вечером мы пошли в кинотеатр Демьяна Бедного. Шли, болтали, я рассказывал страшные истории. После кино зашли в скверик. Когда шли по улице, я и элегантная Нина, какие-то встречные девушки ахнули: «Такая красивая с таким…» Я добавил: «лысым…» А что мне оставалось?Расстались прекрасно. Она попросила позвонить завтра. Наутро я позвонил, и мы пошли в городскую читалку и вместе читали «Локис» Мериме. Вечером пошли в кинотеатр «Октябрь» на «Шведскую спичку». После кино пошли в парк. Я безудержно трепался. На танцплощадке было тесно. И я огрызался на толкавших. На танцплощадке в парке до этого я не бывал и имел смутное представление о ней, считая её достаточно низкопробным местом. Этим вечером что-то накатило на меня. Появилась бесшабашность. Мы врезались в соседние пары. После я так себя никогда не вёл. Ни до, ни после.Нас преднамеренно грубо толкнул небезызвестный парень. Его звали «Козлом», огромный, слоноподобный, здоровый до ужаса, с уголовным прошлым, внушавший подросткам ужас. Ответить ему теперь казалось делом чести. И я толкнул его и получил в ответ грубый толчок. Теперь оставалось остановить танцы и дать ему в рожу. Но это – скандал и неизвестно, чем он ещё мог закончиться? В сравнении с ним я был в иной весовой категории и с уголовником так дело не кончается. Теперь я поступил бы иначе, но тогда смолчал. И получился резкий контраст. Я не струсил, однако не стоило так картинно раньше себя вести. Мне самому сделалось противно и налицо — очередная глупость: я ушёл из парка. Нина что-то почувствовала, и мы холодно расстались.На следующий день я её не видел и не звонил. Она мне тоже не позвонила. Затем, можно сказать, я получил пощёчину. Нина холодно отказалась от предложения послушать пластинки и попросила меня на минутку выйти на улицу. Она ждала меня с каким-то высоким парнем, отдала мою книгу, сказав несколько слов. Было очень обидно.Вечером, гоняя на велосипеде, я встретил Козла, который извинился. С ним был другой парень с гадостной уголовной улыбкой, с какой, казалось мне, он не задумываясь воткнёт перо под ребро. Козёл сказал, что он не мог вчера подраться на танцах, намекая, что на свободе он на особом положении. А в ответ на то, что я не мог поступить иначе, был с девушкой, сказал: «Какой девушкой? Это – блядь. Дорогая, элитная. Высший класс. Она и её подружка. Обе». «А чем чёрт не шутит, — подумал я, — и что я о ней знаю? Они ведь и в старших классах вечерами пропадали на танцплощадке».Пошёл к её подругам слушать пластинки, но мне было не по себе. Позже позвонил Нине, рассказал про Козла. Удивлялся: «Откуда он тебя так хорошо знает?» Она разговаривала как обычно, но куда-нибудь пойти отказалась, сказала и завтра, мол, будет в гостях. Через два дня Нина уехала. Перед отъездом она позвонила, но разговора не получилось. Те дни стали невыносимыми для меня. И панацеей подвернулась под руку другая несчастная, тургеневская «Первая любовь» из библиотеки «Огонька». Спустя несколько дней я и сам уехал на учёбу в Москву. Я уезжал навстречу своей судьбе, которая затем резко изменилась. Вскоре я встретил ту, с кем и прошла моя жизнь. Спустя три года началась космическая эра, и я активно участвовал в ней.Прошло время и мне мучительно захотелось узнать о Нине. Более чем полвека спустя минувшее снова стало мучать меня. Она всегда казалась скрытно-загадочной. Мне хотелось понять: Могло ли случится такое с Ниной, с девушкой из хорошей семьи? Я безуспешно искал обрубленные концы, но ничего не находил, хотя использовал немыслимые возможности социальных сетей. И до сих пор я в неведении, как игрок, поставивший на зеро и не узнавший результат. Но что случилось действительно? Что повлекло на эту скользкую и запретную дорожку девушку из порядочной семьи? Какие-то смутные мысли из прошлого всплывают в голове. Отец её, мол, был издавна и безнадёжно болен и ей пришлось будто взять обеспечение семьи на себя. Я вроде когда-то что-то слышал и знал, но забыл. Да и к чему теперь ворошить неясное? Но только в памяти последнее время непременной темой постоянно всплывает она. Да, это было и прошло, но не бесследно и мучает меня. Возможно ли случиться такому? Оставалось только домысливать. Я хочу её представить, но она ускользает от меня. Она вспоминается теперь, как нечто прекрасное без спросу вошедшее тогда в мою жизнь. О, нерасчётливая молодость. Ей ли достойно оценивать бесценные экзотические блюда, бесплатно подданные ей на жизненном пиру? И не было ли истинным моим предназначением уберечь её и спасти?