Человек со звезды

Мы познакомились в 2006 году, в чате «Магия». Эпоха Контакта еще не наступила, и это был самый настоящий чат – с интерфейсом, графическими никами и реальной живой историей, скрытой за каждым никнеймом.

Не помню, как меня туда занесло. Я присутствовала в чате исключительно по ночам, и у нас подобралась группа, которую мы называли Бессонница.

Девушка под ником Истерика была из Питера, работала в аэропорту Пулково в ночных сменах, и присутствовала в чате два через два. Кронос из Екатеринбурга работал в интернет-кафе, тоже по ночам. У Кейт, также из Екатеринбурга была настоящая бессонница, и когда она не могла уснуть, то тусила в чате с нами. Я писала диплом по ночам. В этом чате меня знали под именем Марат. И я с трудом смогу объяснить, почему такой ник. В Бессоннице меня ласково называли Маратик.

Еще несколько человек заходили время от времени. Это были потрясающие ночи, насыщенные шутками, философскими беседами, разговорами за жизнь. Мы были молоды – и мы мечтали.

Этого парня под ником Фламель я заметила не сразу, настолько тихо он себя вел. Как выяснилось – он долго наблюдал за мной, я была в чате новым лицом.

Однажды мы спорили о музыке и музыкальных направлениях, как вдруг в личку мне прилетело язвительное замечание.

«А ты, оказывается, вообще не разбираешься в музыке. Ничего не понимаешь в дум-металле, но рассуждаешь так уверенно».

Как же я взбесилась! Ничто так не действует на меня, как намеки на мое невежество. Фламель не поленился и указал мне на несколько моих ошибок в рассуждениях о музыкальных направлениях. Я была молода и глупа. Я отказывалась признать тот факт, что я могу ошибаться хоть в чем-то. Я считала себя умной и охеренной – и так считали все вокруг, и вдруг кто-то смеется мне в лицо! Я была задета. Полезла в Яндекс – чертов Фламель был прав.

С этого дня у нас началась война. Не успевал кто-то из нас войти в чат – как другой лез из кожи вон, чтобы спровоцировать, задеть, высмеять другого. В чате ты, как будто, голый – не видно никаких внешних атрибутов, за исключением твоего внутреннего мира. Ты виден, как на ладони – твои мысли, твои цели, твоя внутренняя суть, твои слабости и недостатки. Не спрячешься, как ни старайся.

Нехотя я признавала, что Фламель умнее, начитаннее, и значительно талантливее меня. В чате была вкладка для нашего творчества, и там были его стихи. Они были сильные, проникновенные, и трогали очень глубоко внутри. И меня злило, что такой наглый, хамоватый чувак может быть столь талантлив.

Никто не знал, кто он и откуда, сколько ему лет и чем он занимается. Он разбирался в программировании, в бизнесе, в искусстве. В чат он приходил исключительно ночью, так что мы думали – Урал или Сибирь, а то Хабаровский край.

Однажды мне снова прилетело сообщение от него.

«Ты из Питера?»

Я ответила утвердительно, и спросила в ответ, где живет он. Ответ меня взбесил.

«Я — человек со звезды. Хочшь, тоже буду из Питера?», и он вышел из чата, смеясь.

Прошел месяц, и Магия планировала невиданное событие – в Питер приезжал десант москвичей, и мы решили устроить Большую Питерскую Чатовку. Было очень весело, и через пару часов половина народу уже были пьяны. И тут меня что-то дернуло, и я посмотрела влево. У входа стоял высокий парень и пристально смотрел на меня. Я узнала его моментально. Оказывается такое возможно – никогда не видеть человека в реальной жизни, не видеть даже его фотографии – и все равно узнать его.

Он подошел, представился всем, и сел рядом со мной, как будто это было само собой разумеющимся. Я почти надела свою колючую защиту, ожидая новый поток сарказма, но он взял меня за руку под столом, и улыбнулся так тепло, что я оторопела. И с этой минуты я была его – и больше ничья.

Признавался в любви он очень интересно. Леша – так его зовут на самом деле – замечательный поэт, невероятно красноречивый, но сказать впервые слова любви, извинения, ему было очень трудно.

«Минуточку внимания, чат. Наверное, все уже в курсе, что мы с Маратиком – пара», — чат радостно загудел и начал выкрикивать нечто одобрительное.

«Но никто не в курсе насколько глубоки мои чувства к ней, насколько она особенная. Я не могу выразить их словами, но, Анька, в этой песне так много про тебя, и про то, что я чувствую прямо сейчас».

В чате все замерли. В общее окно прилетел трек – как админ чата Леша был еще и чатским ди-джеем. Breaking Benjamin «Diary of Jane».

«If I had to
I would put myself right beside you
So let me ask
Would you like that?
Would you like that?

And I don't mind
If you say this love is the last time
So now I'll ask
Do you like that?Do you like that?»

И я не помнила себя от счастья.

Леша переехал в Питер из Хабаровска, мы встречались, гуляя ночи напролет, взявшись за руки. Он писал про меня стихи – смешные и лиричные, про любовь, и не только. В конце октября он подарил мне ландыши – это были мои любимые цветы. Как он смог их раздобыть в это время года – понятия не имею.

Через месяц он сообщил, что хочет рассказать что-то важное. Я решила, что он хочет, чтобы я переехала к нему. Это был формальный вопрос, потому что мы и так были практически неразлучны.

— Я должен уехать. Через пять месяцев, – серые глаза смотрели пристально, лицо было напряжено.

— Ты возвращаешься в Хабаровск?

Я чувствовала, как будто меня сильно ударили в живот.

— Я возвращаюсь домой. Я заканчиваю свое исследование здесь, и меня призывают назад. Остаться я не могу. Я хочу. Я готов был всю жизнь провести с тобой, на Земле. Но мне этого не позволили.

Я с трудом понимала, что он говорит. На Земле? Не позволили? Призывают?

— Я хочу, чтобы ты уехала со мной. Но назад ты не вернешься. Никогда.

— С тобой в Хабаровск?

— Со мной на звезду Альтерион в галактике Блазар.

Я схватила со столика первую попавшуюся книгу и швырнула в него. Снова идиотские шутки, или просто не придумал бреда получше? В Лешу полетели еще несколько книг, кружка, ваза. Через пятнадцать секунд он вскочил на ноги и схватил меня за запястья. Я немедленно принялась вырываться, что было бесполезно – Леша был сильный, как медведь.

— Ты знал, что уедешь! Ты знал, и не сказал мне! Ты позволил мне полюбить себя!

Леша прижал меня к себе. Я вся дрожала.

— Ты должна мне доверять, слышишь? – сбивчиво говорил он. – Ты доверяешь мне?

Я молчала. Он развернул меня к себе лицом.

— Ты доверяешь мне? – прокричал он мне прямо в лицо.

Я заплакала, но кивнула головой.

— Тогда стой рядом со мной. Просто стой рядом.

Он крепко взял меня за руку, и вдруг через меня как будто пропустили разряд электрического тока. Комната завибрировала, ее залил мягкий сиреневый свет, стены комнаты начали изгибаться, полы завибрировали.

Мы очутились в совершенно другом месте. Оно было невероятным! Все было так красиво. Сиреневые травяные луга, а рядом водопад – тоже сиреневый. Я поняла! Когда Леша хотел мне сказать, что я красивая, он всегда говорил: ты сиреневая. Вот что он имел в виду…

Мы подошли к берегу реки. Кругом летали какие-то удивительные птицы, рядом с нами с берега пили воду смешные неповоротливые животные, похожие на маленьких плюшевых мишек. Леша показал мне на дерево, которое высилось неподалеку. Мы подошли поближе. Под деревом росли ландыши.

— Я использовал свой предпоследний пропуск, чтобы посадить их и вырастить для тебя, — тихо сказал он. – А последний пропуск я использовал сейчас. Теперь я не смогу вернуться сюда, пока меня не заберут. Я изучал землян по заданию группы Скейтелс – это что-то вроде научного центра нашей планеты. Послушай, я хочу, чтобы мы вернулись сюда вместе. Мы будем очень счастливы, я обещаю!

Я огляделась вокруг. Наверное, это было самое красивое место, которое я когда-либо видела. И решение пришло сразу, я точно знала, как поступить.

___________________

Последующие пять месяцев мы были неразлучны. Я исчезла от друзей, родных и всего мира – каждую минуту мне хотелось провести с ним. Мы ни разу не поругались, потому что не хотели тратить драгоценное время на пустые и никчемные выяснения отношений. Мы любили друг друга, что еще нам нужно было выяснить?

Я не стала знакомить Лешу с родителями, а всем друзьям мы рассказали, что Леша уезжает в Америку, работать по контракту. Каждый день мы признавались друг другу в любви, и нам это не надоедало. Я не думала, что так бывает.

В последние дни февраля 2007 года было морозно и солнечно. Однажды мы целый день гуляли по Питеру, держась за руки. Молчали, было хорошо.

До поселка Рахья мы тоже ехали молча. Дорога была обледеневшая, мы с трудом нашли указатели на заброшенную котельничью, которую роуперы прозвали Гвоздем. Солнце уже садилось, мы вышли из машины.

Леша заглянул мне в лицо, таким отчаянным взглядом, что ноги подогнулись.

— Анька! Маратик! Любимая, ведь ты все еще можешь поехать со мной! Пожалуйста, передумай! Я сдохну там без тебя, слышишь? Я сделаю для тебя, что угодно, все, что ты только захочешь! Ты никогда не пожалеешь о том, что уехала со мной!

— Но я не могу, – просто ответила я. – Леша, ты иди, потому что сейчас станет слишком трудно отпустить тебя.

Я встала на цыпочки и поцеловала его дрожащими губами. Потом отступила назад. Я не верила, что это происходит. Мы много раз проговаривали, как это будет, но никто не знал, что это будет так больно.

Леша сильно побледнел. Он повернулся и пошел, а мне казалось, что с каждым его шагом у меня из груди вырывают сердце.

А потом мелькнул сиреневый луч, и он исчез. И больше я не видела его никогда.

____________________

В конце марта я вернулась домой поздно. Дома бросила равнодушный взгляд в зеркало – зрелище было не из лучших. Я вся как-то почернела и иссохла. Говорят, что с тоски сохнут – это правда. Если бы я знала, через что мне придется пройти – я не смогла бы остаться здесь без него.

В дверь осторожно постучали. Было уже за полночь, но я не испугалась и не удивилась. Мне было все равно.

Я открыла дверь. На пороге стоял высокий парень.

— Вам просили передать, — сказал он и протянул мне букетик ландышей. В букет была вложена записка. Я развернула ее.

На ней было написано только: 1101/100000.

Мой посетитель исчез, но я уже не думала о нем. Я улыбалась, как дурочка. Я поняла, что выживу, что буду жить дальше.

С тех пор прошло почти тринадцать лет. Я больше так никогда и не полюбила. И никогда не чувствовала ни от одного мужчины той любви, которую я чувствовала от моего человека со звезды. Влюблялась, встречалась. Но, наверное, мой лимит большой любви был исчерпан — на этой планете.

Я совру, если скажу, что пронесла эту великую любовь через всю жизнь. Постепенно любовь ушла, и сменилась очень теплым чувством, и эта теплота живет во мне до сих пор.

Я не считаю, что со мной произошла трагедия. Потому что когда большая любовь заканчивается – то ты должен быть рад, что тебе повезло пережить подобное в мире, где многими людьми руководит исключительно алчность и жажда власти.

Я любила его, как черт, и мне плевать, что это кривой эпитет. Я не выражу лучше то, что чувствовала к нему. Я любила, и это было так взаимно. Такое с особым чувством вспоминаешь, когда идешь по жизни сольно. Вспоминаешь как сон, как сказку, как хорошее кино. И сейчас, когда я снова все это вспомнила и пережила – я почувствовала, что жила и живу по-настоящему, по-честному – и этого никто не сможет у меня отнять.

В Питере совсем не звездное, вечно затянутое тучами небо, и иногда, если я иду, запрокинув голову, и вдруг вижу яркую звезду, почти сразу я слышу в голове:

«Привет, Маратик, как дела?»

И я улыбаюсь звездам в ответ.