Фотокарточка

— Привет, «маленькие», рады видеть вас, — раздалось в наушниках шлемофона Николая. Так в воздухе с их звеном истребителей поздоровался на общей частоте командир штурмовиков, когда они встретилось в заданной точке.

— Привет, «горбатые», работайте спокойно. Прикроем сверху, — ответил командир звена «яков».
«Горбатыми» лётчики-истребители называли штурмовики Ил-2 за выступающую двухместную кабину пилота и заднего стрелка, которая издалека и в самом деле чем-то напоминала горб на корпусе «ильюшина».
— Принято! — ответил ведущий «илов» и обратился к своим ведомым: — До начала атаки тишина в эфире!
— Внимание, моя пара работает восемьсот, вторая — семьсот метров, – командир звена истребителей распределил высоты между Николаем и остальными лётчиками. — До встречи с «худыми» хранить радиомолчание!
Разойдясь по заданным эшелонам высот, штурмовики и прикрывающие их «ястребки» взяли курс на запад.

В то утро, 23 июня 1944 года, части 3-его Белорусского фронта и авиационные полки 1-ой воздушной армии приступили к выполнению Витебско-Оршанской наступательной операции — одного из этапов операции «Багратион» по освобождению Белоруссии от немецких войск группы армий «Центр». История сыграла с фашистами злую шутку: почти в это же самое число июня-месяца, также утром, когда фашистская Германия напала на СССР в 1941-ом году, в 1944-ом наша Родина нанесла ответный удар, который и решил исход этой страшной войны.

Но Николай в тот момент об этом не думал. Он был лётчиком-истребителем, младшим лейтенантом, ведомым своего ведущего в их паре. Утром перед ними поставили чёткую задачу: звену новейших легких манёвренных истребителей Як-3 нужно прикрыть штурмовики Ил-2. Те с воздуха должны поддержать огнём части, которые перешли в наступление по всей линии фронта. Советские подразделения, что до поры до времени затаились и ничем себя не выдавали, внезапно для противника пришли в движение. Пролетая над нашей территорией, Николай видел с высоты, как теперь вся эта сила готовилась обрушиться на врага.

Через семь минут полёта они уже были над огненной линией соприкосновения наших войск с немецкой линией обороны. Артиллерия поработала здесь на славу, но укреплённые огневые точки противника, уцелевшие после артподготовки, не давали пехоте встать в полный рост и продолжить наступление. В небе «Илы» выстроились в «круг» и начали подавлять их огнём. Штурмовики обработали свои цели в первом заходе реактивными снарядами и пошли на второй, чтобы пустить в ход авиационные пушки и пулемёты. В этот момент Николай услышал в наушниках шлемофона голос командира звена:
— Внимание, на два часа четвёрка «худых». В бой не вступать, прикрывайте «горбатых».

«Худыми» наши лётчики называли немецкие истребители «Мессершмитты» Bf-109 за их тонкий фюзеляж, который сужался к хвосту. Николай повернул голову в сторону, где на воображаемом циферблате часов была бы цифра два, и увидел четыре чёрные точки, которые шли выше и быстро приближались. Используя преимущество в высоте, они стремились к штурмовикам, пока те поливали огнём из пушек и пулемётов немецкие позиции.

Пара командира звена, будучи выше Николая, на высоте восемьсот метров атаковала вторую пару немецких истребителей и отогнала их от работающих по земле «илов». Первую пару они пропустили, чтобы на высоте семьсот метров её встретила пара Николая и его ведущего. И те, не вступая в затяжной воздушный бой, своим огнём не дали «худым» выйти на дистанцию прицельного огня по «ильюшиным». Вторая пара 109-ых также благоразумно ушла на вираж для повторной атаки.

— Спасибо, «маленькие», — прозвучал в шлемофоне голос командира штурмовиков. — Продержитесь ещё немного, мы заканчиваем. Контрольный заход и всё!
— Работайте на совесть, прикроем! – ответил командир звена Николая.
В эфире в тот момент творился сплошной бедлам: радиоволны немецких лётчиков пересекались с нашими на одной и той же частоте, и в наушниках шлемофона было слышно, как вражеские пилоты, словно собаки, «лаялись» между собой на своём жёстком языке. К этому моменту один из 109-ых, подбитый парой командира, уже устремился к земле, оставляя за собой шлейф густого чёрного дыма.

Когда «горбатые» почти закончили работу, раздался окрик ведомого из командирской двойки, что была выше Николая:
— Двенадцатый! Пара «худых» на шесть часов! Идут со стороны солнца!
— Понял, десятый, встретим! — ответил ведущий Николая.
Николай вывернул голову в указанном направлении, но из-за солнца, слепившего его, не смог ничего разглядеть. Лётчики «Люфтваффе» часто применяли подобную тактику воздушного боя, когда помимо истребителей, ведущих бой, на высоте дежурили немецкие асы. Они вступали в схватку лишь тогда, когда германским пилотам, которые атаковали советские самолёты, не удавалось удержать преимущество в атаке и сходу выполнить задачу. Тогда эти лётчики, как сейчас, сваливались на наших с доминирующей высоты, используя в атаке превосходство в высоте и скорости. Такая тактика низменно себя оправдывала и приносила результат — советские пилоты не всегда успевали вовремя среагировать на их атаку.

Через пять секунд истребитель Николая накрыла тень от атакующего его 109-ого, и вокруг «ястребка» в воздухе появились трассирующие следы пуль и зарядов пулемётов и авиационной пушки «худого». В тот же момент лётчик рукоятью управления самолётом крутанул «бочку» и вслед за ведущим попытался уйти на вираж, но было поздно («Бочка» — фигура пилотажа, при выполнении которой самолёт вращается относительно продольной оси полёта на 360 градусов с сохранением направления движения — Прим. автора). Сквозь рёв двигателя и шум винта послышались глухие звуки — это очереди «Мессершмитта» стали попадать в корпус «яка» и рвать его обшивку. Немецкий истребитель обстрелял Николая, пронёсся над ним, и вслед за этим ведомый фашистского аса завершил групповую атаку. Очереди второго 109-ого пробили колпак кабины, левое плечо пронзила острая боль, и рука сразу потяжелела. Но хуже было другое — заряды «худого» пробили левое крыло истребителя, и из бака в крыле стали вырываться маленькие язычки пламени. Николай услышал в шлемофоне голос ведущего:
— Коля, ты горишь! Уйди в облака, сбей пламя, прикрою!

Но все манипуляции ручкой управления были тщетны, самолёт перестал слушаться её движений. Кроме того, что «мессер» его поджёг, попавшие очереди повредили тяги хвостового оперения самолёта: элеронов высоты и горизонтали. Теперь Як-3 Николая, подбитый и с полыхающим крылом, стремительно теряя высоту, устремился к земле. В тот момент они были над территорией, где наступали наши части. Можно было бы покинуть горящий самолёт и на парашюте спуститься на землю. Но из-за боли в раненом плече лётчик не мог поднять отяжелевший от крови левый рукав лётной куртки и открыть колпак кабины. Николай взглянул на фотокарточку жены, которую вместе с письмом получил два дня назад. Пилот прикрепил её на приборный щиток своего «яка», на ней была его Лариса с дочкой Ольгой, которая родилась у них совсем недавно.

«Простите меня! Я люблю вас!» — глядя на фото, мысленно обратился Николай к своим родным. На глазах появились слёзы. Время замедлило свой ход, секунды растянулись в минуты, но, несмотря на это, стрелка альтиметра на приборном щитке истребителя неумолимо вращалась, приближая землю и неминуемую смерть! Когда стрелка прошла отметку в шестьсот метров, Николай отчётливо услышал голос любимой:
— Если погибнешь, домой не возвращайся! Нам с Ольгой ты нужен только живой!

Это был тот мягкий и нежный голос, которого лётчик не слышал уже больше года с тех пор, когда приезжал к жене в тыл. В ту ночь любви они зачали Ольгу. Знакомая интонация и голос любимой в те секунды всё перевернули внутри Николая и придали ему силы! Лётчик сорвал фотокарточку любимой с приборного щитка, зажал её зубами, взвыл от боли и дёрнул за рычаги крепления колпака кабины. И те поддались! Колпак отъехал назад, и холодный свежий воздух июньского утра сразу же ворвался внутрь. Превозмогая боль, Николай выбрался из кабины горящего «яка», поджал под себя ноги, чтобы их не ударило хвостовым оперением самолёта, и выпрыгнул. Он дёрнул за кольцо, раскрыл купол парашюта и медленно стал спускаться в прохладном утреннем небе на землю, наблюдая, что творится вокруг.

«Илы», которые они прикрывали, уже уходили без потерь в сторону своего аэродрома. А на помощь «якам» пришло звено Ла-5, работавшее неподалёку. Благодаря его появлению, в небе стояли шлейфы дымов от сбитых немецких истребителей. Судя по их числу, мало кто из немецких асов, с которыми они сегодня вступили в бой, приземлится на своём аэродроме. Звено Николая выполнило свою задачу.

Когда пилот оказался на земле, его сразу потащило в сторону, но подоспевшие пехотинцы поймали Николая и помогли отстегнуть лямки парашюта. Один из бойцов попытался вынуть зажатую зубами фотокарточку Ларисы и Ольги, Николай резким жестом его остановил. Убрав фото в планшет, он позволил пехотинцам себя перевязать.

В госпитале Николай написал Ларисе, как её фотография спасла ему жизнь. И ответ любимой его поразил. «Милый, в то утро ни я, ни наша Ольга не могли спать. Мы словно знали, что с тобой случилась беда. Умоляю, дорогой, береги себя ради нас. Любим тебя и ждём!», — было написано в строках ответного письма. Когда Николай поправился после ранения, то вернулся в свой авиаполк и встретил победу 9-ого мая уже в Венгрии. Через год он, наконец-то, обнял Ларису и дочку Ольгу и, нежно прижимая к себе самых дорогих людей, держал в руках ту самую фотокарточку.

10.05.2016