История болезни

Вообще-то по литературе я считаюсь ничего себе. Не гений, конечно, но и не дура круглая. Так, в золотой серединочке. Уроки всегда честно делаю, стихи учу, сочинения пишу, на вопросы отвечаю. Но это при «нормальных условиях», то есть при правильном давлении и температуре тридцать шесть и шесть. А когда эта самая температура у вас под тридцать восемь, то хорошо ответить урок крайне затруднительно, можно сказать, практически невозможно. Если не верите, сейчас я вам это докажу. Слушайте.

В то утро я еще не поняла, что заболела, списала слабость и пустоту в голове на то, что не выспалась. Пришла, как обычно, в школу, села на свое место и в состоянии полнейшего отупения уставилась на доску. Начался урок, и, конечно же, меня сразу вызвали отвечать. Кто бы сомневался…

Я заторможено встала и, как сомнамбула, двинулась к доске.

– Побыстрее, пожалуйста! У нас сегодня еще новая тема, – поторопила меня Ирина Николаевна и сразу начала «допрос»: – Итак, Пальванова, расскажи нам, пожалуйста, отчего умер Мцыри.

И тут я с ужасом осознала, что совершенно не помню, отчего он умер. Мало того, я вообще почти не помню, что же там с ним происходило! Я стала лихорадочно соображать, что делать.

– Ну, так отчего? – повторила вопрос Ирина Николаевна.

– А… от этого самого… Как его там?.. – забормотала я, стараясь вспомнить хоть что-то. Кажется, это мне удалось, и я наконец смогла ответить: – От заражения крови!

– Что-о?! – изумленно расширила глаза учительница. – Почему?

Мои одноклассники перестали шептаться и перебрасываться записочками и как по команде разом уставились на меня. Пытаясь понять, чем же вызван такой повышенный интерес к моей скромной персоне, я постаралась обосновать свой ответ.

– Ну как? Он же там дрался с какими-то… – вспомнить, с кем же именно дрался Мцыри, у меня не вышло, так что я вынужденно продолжала: – с какими-то дикими животными, да?

– Ну да, с барсом дрался, – растерянным тоном согласилась Ирина Николаевна.

– Ну вот! – продолжала я уже увереннее. – А зубы и когти у барса грязные, и раны Мцыри никто не обрабатывал. Правда же, не обрабатывал? – на всякий случай уточнила я.

– Правда, – к моему облегчению кивнула литераторша.

– Ну вот. Мало ли какая зараза могла в организм Мцыри попасть. Вот он, бедненький, и умер, – закончила я.

Аргументы, на мой взгляд, были убийственными (простите за каламбур), и Ирина Николаевна их не оспаривала, так что я вздохнула с облегчением. Как оказалось, рано радовалась.

– Ну а еще почему он умер? – помолчав, спросила учительница.

– Еще? – Я растерялась.

Вот что, интересно, я не так ответила? Вроде же все логично! В классе по-прежнему все взгляды были устремлены на меня.

– Ну и плюс общее ослабление организма, – поскрипев мозгами, выдала я.

Ребята почему-то засмеялись. И чего веселятся, интересно знать?! Все же правильно! И Ирина Николаевна молчит. Нехорошо, кстати, как-то она молчит. Подозрительно как-то. Так, ладно, без паники, сейчас попробуем привести веские аргументы…

– Там же погодные условия были ужасные: буря и все такое. И спал он на голой земле – воспаление легких обеспечено. И ел непонятно что, причем все немытое, а может, даже ядовитое. Ну вот и результат соответствующий.

В классе уже открыто захохотали. Да в чем дело-то?!

– Ну-ка тихо все! – повысив голос, призвала ребят к порядку литераторша. Класс нехотя успокоился, а Ирина Николаевна перевела взгляд на меня и с каким-то отчаянием в голосе спросила:

– Ну а еще-то почему он умер?

Ну откуда же я знаю?! У меня же анализов его нету и вскрытие я не проводила. И вообще, я вам не медэкспертиза! Может, у него аллергия сильная на барсов была, или сердечный приступ какой, а может, просто случайно упал и голову расшиб, всяко, как говорится, бывает.

Но так просто сдаваться я не собиралась. И поэтому начала было бормотать что-то насчет низкого гемоглобина и повышенных лейкоцитов, но Ирина Николаевна меня перебила:

– Да от тоски он умер! От тоски! – воскликнула она и начала объяснять, почему (пересказывать не имеет смысла: чтобы понять, достаточно просто прочитать «Мцыри»).

– Ясно?! – закончив объяснения, вопросила литераторша.

А и правда, у него же наблюдалась депрессия, причем в очень острой форме, как же я могла так забыть! Но от нее же, как известно, не умирают! О чем я и не замедлила сообщить учительнице:

– Ну да, да, вы правы, депрессия действительно подтолкнула больного к летальному исходу. Но она могла дать такой эффект только в сочетании с другими болезнями. Проще говоря, если бы Мцыри был здоров, то от тоски бы он не умер!

– Ну, наверно, был бы здоров, не умер бы, – как-то безнадежно и очень устало согласилась Ирина Николаевна. – Садись, Пальванова. – И почему-то добавила: – Тебе бы после школы в медицинский идти.

В медицинский я действительно пошла. Только не после школы, а после урока. И не в институт, а в кабинет. Там мне послушали легкие, осмотрели горло, померили температуру и отправили домой – болеть с чистой совестью.

Дома я еще раз прочитала Мцыри, поразмышляла над диагнозом и пришла к выводу, что отвечать урок с высокой температурой нельзя: уж слишком это чревато врачебными ошибками. И вообще, себе дороже.