Мария

Лето на Дону жаркое, всю яркую зелень высушивает за месяц. На буграх среди выцветшей травы торчат яркие колючие головы репейника, лилейный цвет которых привлекает шмелей и ярких бабочек. Качается на жарком июльском ветру фиолетовый бессмертник, а внизу в зарослях пижмы и терновника звонко трещат цикады. В деревьях тутовника поют птицы. Бабушку Маню дочь вывела на лавочку возле забора.

Тяжело опираясь на палку, бабушка смотрела вокруг плохо видящими глазами и вспоминала, что именно в июле забрали ее мужа на войну. Было ему 35 лет, ушел служить в стрелковый полк. Осталась она с двумя детьми. Старшему было три года, а младшей полтора. Ушел муж в неизвестность, никто не знал, сколько продлится эта проклятая война.Как хороша эта пора! Как она не вязалась с войной!

А через год в эту же пору вышла Мария к колодцу с младшей Лидочкой и застыла. По леваде ползли советские бойцы. Женщина поняла: отступают. Слезы сами полились из глаз, но ни один мускул на лице не дрогнул. Один из бойцов поднял запыленное усталое лицо и махнул ей рукой – не смотри, уходи! Женщина торопливо взяла ведро с водой, подхватила дочку и ушла.

Вскоре заболел сынок Вовочка и умер от горячки. Немцы заняли село, Мария похоронила сына на леваде. Уходить за село было нельзя.
Как будто вчера все это было, а прошло уже столько лет!
И хоть немощным стало тело, а душа не хотела смириться со старостью. Душа всегда остается молодой. Да не видела Мария, как пролетела жизнь! Трудной и тяжелой она была, а поди ж ты, расставаться с ней тяжело!

А ночью опять начались видения. Пришел почтальон и принес квадратное страшное письмо. Мария была неграмотной, но знала, что это значит. Она не могла поверить, что муж погиб, она ходила от соседа к соседу и просила прочитать. И каждый читал, что ее муж геройски погиб в Болгарии в бою. Ее лицо окаменело, время как будто остановилось. И только придя домой, она упала на постель и разрыдалась. Начались черные дни, жить не хотелось, но надо было жить ради дочки. Лидочка обнимала мать и шептала:
— Мамочка, не плачь! Папа живой!
Это было осенью 44 года. Им стали платить пособие. Через несколько месяцев неожиданно почтальон принес письмо от мужа. Он жив! Снова Мария отправилась по соседям, не чуя ног от счастья. Жив! Жив!
Владислава контузило и забросало землей от взрыва. Без сознания он лежал долго. Местечко заняли немцы. Ночью местные жители нашли солдата и спрятали. Выхаживали его и лечили. А вскоре местечко освободили и он вернулся в полк, откуда был направлен на проверку. С этого момента в документах стали писать: «бывший военнопленный». Состава преступления не нашли, но эти слова стали клеймом.
Через несколько дней в ворота к Марии постучали два военных. Они прошли в дом и стали расспрашивать о муже. Мария показала письмо. Высокий военный сказал:
— Поздравляю Вас, Ваш муж жив. К сожалению, теперь пособие будет снято, но мы разрешаем Вам получить его в этом месяце. В честь радостного события купите дочке подарок в память о том, что отец остался жив.
Мария расписалась в каких-то бумагах, и военные ушли.На полученные деньги она сшила дочери красивое платье из ситца. Муж вернулся домой в 46 году.

Картины пронеслись в голове Марии Алексеевны, как кадры кинопленки. Она уже давно живет прошлым. Она не понимает настоящего. Настоящее
разочаровывает ее, оно, как чьи-то дурные фантазии, давит на ее психику. Бабушка не может поверить, что где-то ходят неонацисты, не прячась, разгуливают по улицам, идут где-то маршем. Это словно насмешка над тем, что пережило ее поколение, поэтому телевизор она давно не смотрит.

Она просыпается, брезжит рассвет.