Рыбалка

                                                                    Рыбалка.

  — Вот смотри, указательный палец за дужку, три пальца позади дужки, большой – сверху. Открываешь скобку и прижимаешь указательным пальцем  леску. Делаешь замах, и, когда чувствуешь, что «вертушка» готова лететь вперёд, убираешь указательный палец. Когда блесна упадёт в воду, немного ждёшь, пока разматывается леска, чтобы «вертушка» опустилась ближе ко дну, и закрываешь скобку. Ну, а потом тянешь, только не торопись, а то «вертушка» будет к поверхности подниматься. Запомнил?

 Я забрасываю спиннинг, проделывая всё то, что только что сказал.

  — Я знаю, пап, я уже кидал спиннинг!

Он уверенно берёт из моих рук спиннинг и забрасывает его. Неудача – не справился с пальцами. Кидает ещё раз – не поймал момент. Снова заброс – неправильно выставил шпульку. Но отчаиваться не в его привычке – ещё раз внимательно посмотрев, как кидаю я, он раз за разом продолжает попытки дальних забросов и уже очень скоро как заправский рыбак обкидывает показанный мною участок реки.

  — Молодец, — говорю я, наливая чай из термоса, — чаю хочешь?

Он оставляет в воде закинутый спиннинг и пьёт протянутый чай, а я иду проверить закинутую «донку». Червяк погрызен. Мелочь забавляется.

 Мы на песчаном берегу возле давно неработающей и почти разрушенной ГЭС: здесь самые глубокие места в округе, водовороты, и даже небольшой остров, омываемый неширокой протокой с другой стороны. За нашими спинами  крутой берег, густо заросший ивняком, который переходит в сосновый заповедный лес, а на другом берегу – болота, сплошные болота на километры вокруг. Июньское солнце изредка иненадолго прячут тучи, поднимается прохладный ветер, затем снова стихает. Вода, заглушая покрикивания некрупных уральских чаек, с грохотом перекатывается через основание разрушенной плотины, и нам, находясь в нескольких метрах друг от друга, приходится перекрикиваться. В паре сотен метров от нас, на самом конце плёса сидит седой рыбак; я подхожу к нему, и он, недовольный сегодняшним клёвом, раскрывает передо мной пакет с мелочью – чебачки и что-то ещё.

  — Вчера на «кормушку» вот такую щуку почти вытащил, — он по рыбацкой традиции раздвигает ладони, несколько раз немного корректируя размеры потенциального улова,- сошла прямо на берегу. Ты «вертушку» кидаешь?

  — Вертушку, — отвечаю я, краем глаза наблюдая за действиями сына.

  — На вертушку должны окуньки – то брать…

  — Не хотят, — отвечаю я, и иду обратно, немного утопая кедами в мелком, почти белом песке.

Снова пью чай, разглядываю облака на небе, перекат, остров, остатки некогда монументально сооружения, и маленького человека в камуфляже, старательно орудующего рыболовной снастью.

  — На рыбалке, сын, главное не рыба. Главное – общение с природой, — изрекаю я, закуривая сигарету.

 Он молча кивает, показывая, что согласен со мной, и делает очередной заброс. « Но всё-таки неплохо и вытащить что-нибудь», — думаю я про себя, а вслух говорю:

  — А есть ещё хорошее выражение – «Мы на рыбалку, а не за рыбой».

Он снова одобрительно кивает, немного улыбаясь. Седой рыбак вдалеке собирает вещи, и поднимается вверх по берегу, исчезая в зарослях прибрежного ивняка. Не рыбный сегодня день, но я всё равно жутко доволен тем, что привёз его сюда, в этот свежий, пьянящий сосновый воздух, к прохладе шумящей реки и кружащим чайкам, за которыми он наблюдает, высоко задрав голову.Больше всего я доволен тем, что доволен он. Я наблюдаю за ним и больше всего мечтаю о том, чтоб он запомнил меня хотя бы таким, как сейчас, а не пьяным идиотом, скандалящим с его матерью.

 Солнце уже в зените, у него, как обычно, запланированы важные дела, и мы решаем заканчивать сегодняшнюю рыбалку – повезёт в следующий раз.