Ее счастье

Моей любимой бабушке..

Ее продали за бутылку водки… За одну, лишь бы избавиться и забыть, что они семья. Что есть мать и отец, сестра и братья. Так проще. Не правда ли? Продал и выкинул из сердца! Только как потом жить ей? Отсидевшей в тюрьме по доносу сестры в 19 лет… Вернувшись домой и узнав, что теперь она почти жена. И свадьба. Пьяный жених, хвастающий ею перед дружками, такими же заводчанами, как и он. Рабочий класс. 1946 год. Закончилась война и беспросветный праздник уставшей души. Карточки и нищета. Боль и смерть. Праздник на костях ее молодости и той жизни, которую она нарисовала себе 14 — летней девочкой, пасшей козочек в своей родной деревни, под Калинином. 

«Калининский козел»! Почему-то именно так, в мужском роде он называл ее, когда понимал, что ни его побои, ни пьянки, ни   неистовая злоба не могут разрушить силу ее преданности и того, что она понимала, как любовь. Пряча слезы, она готовила ему еду, постель, себя и знала, что это навсегда и что, наверное, это и есть счастье. И  будут эти мокрые губы, и пьяные глаза и ненависть его матери.

А сейчас свадьба. Бестолковая, на ящиках из-под снарядов, на коммунальной кухне одного из дружков. И воздушное чувство- жена… Я жена!!! И никогда не вспоминать ничего, кроме этого безумного и смешного счастья от того, что просто поверила в то, что оно возможно..

Не вспоминать.

Меньше, чем через год родилась дочь, имя которой дала свекровь, авторитетно заявившей — я пропишу ее у себя только при этом условии! Имя ей будет — Галина! И пусть! Пусть будет Галчонок, пусть! Зато есть свой угол, и даже бабушка, которая шла, поджав губы мимо детского сада, где плакала в уголке ее внучка, Галчонок и ждала, чтобы за ней пришли. А папа на заводе, и бабушка идет мимо. Это не ее обязанность. Но мама, теплая, пахнущая кашей и слезами все-таки за ней прибежит. Пусть тогда, когда уже вахтеры расстилали диваны для своего чуткого сна, пусть! Мама придет… И будет робко извиняться перед грубой теткой в платке, а в ее кармане будет для ее Галчонка старый, каменный кусок сахара, весь в крошках и ниточках от старого пальто… Как сладко… и как горько, что он так быстро тает во рту..

Огромный бант на стриженной почти под ноль головке с огромными и печальными глазами. Дочка… Которая вырастет и выгонит мать из дома после того, как ту собьет мотоцикл и гипс на ноге будет так огромен, что на нем можно выставить все свои куколки внучкам и нарисовать всех смешных человечков из любимых сказок… Внучки, ее девочки, ее сорванята! 7 и 9 лет… третья попытка счастья?

В яростный мороз идти вечером в булочную, за городским батоном. Всегда берет два- один девчонки съедают прямо по дороге домой, второй съедают дома.

Пьяный сосед, выскакивающий из свой комнаты и бьющий наотмашь по голове чугунным совком ее мужа. Робко жмущиеся к ней внучки — а дядя нас не убьет? И дикое чувство ярости — защитить свою семью! И спасти  своего мужа… Мужа, который в пьяном угаре бил ее смертным боем  на глазах у ее внучек. Они стояли, и смотрели страшными от боли глазами… А потом он пьяно хохочет и падает в кусты черноплодки, что росла на их даче и засыпает… А они втроем тащат его за ноги в дом и укрывают, чтобы он не замерз. Она сидит и замерев лицом, плачет. Одна слезинка скатывается прямо на кончик носа и там дрожит, и так хочется ее утереть! Заворожено одна из девочек смотрит на эту прозрачную капельку, и ее глаза забывают предыдущую картинку и только одна мысль бьется в голове — она же соленая и живая! Если коснуться, бабушка очнется и уже нельзя будет себе придумывать, что все это просто страшный сон… И лучше убежать из дома на солнышко или пойти в лес, где можно, смотря на невесомую паутинку забыть о том, какое страшное чудовище живет в ее дедушке.

Она стирает слезинку, и прижимается к теплому боку бабули и тихо шепчет — давай уедем..

А как уехать, если лето, и девочкам нужен свежий воздух? Вот и ездит каждый день по 3 часа на работу, потом 3 часа на дачу с сумками по 40 кг каждая и встречают ее девочки любимые, вырывают сумки и пытаются их хотя бы оторвать от земли, чтобы помочь бабуле …А дома встречает кулак мужа по больной спине..

Когда он будет умирать, умирать в страшных муках, она его спросит — а любил ли ты меня когда-нибудь? В ответ  он заплачет… Говорить он уже не мог. И весь год, пока его душа будет уходить из измученного, высохшего тела, она будет рядом с ним. Купать, носить на своей уставшей спине, кормить  с ложечки и истово молиться, одной ей ведомым богам, чтобы они отдали ей половину его болей. Она же сильная, она вынесет… А он будет умирать, смотреть на нее больными глазами и писать на ее руке пальцем  — «Прости меня за  счастье..»