Любовь и кузнечики (июль 1980 года)

В пять лет, я была барышней влюбчивой и ветреной. Вкусы мои варьировались, но избранники чаще всего были из творческой среды, артистического бомонда, а временами даже из аристократической элиты. Утром мне нравился диктор телевидения, потом красавец Маугли из мультфильма. В воскресенье могла увлечься пианистом из программы «Музыкальный киоск» с Элеонорой Беляевой. В пятницу под волшебные звуки чехословацкой сказки я очаровывалась образом принца из «Трех орешков для Золушки» или женихом Дюймовочки – эльфом, нарисованным в книжке.

Но однажды я влюбилась всерьез - целых две недели вздыхала восхищаясь предметом обожания не решаясь подойти. Это был совсем незнакомый, новый мальчик в нашем дворе. Может на этом бы все и закончилось, но случилось чудо – он сам подошел и просто стал с нами играть в догонялки. Вот так, как оказалось позже, только в пять лет можно резвясь в траве среди стрекочущих кузнечиков запросто догнать свою любовь, стукнуть со всей дури по спине, крикнуть «ты вода» и убегая ждать ответного романтичного шага.
Все испортила бабушка. Она твердо и даже с некоторой угрозой в голосе крикнула в форточку, что пора обедать. Дома сразу началось:
- Руки вымыла? С мылом? Вытерла? Ну-ка покажи.
Да причем тут руки, разве это главное? Там, на улице судьба решается.
Поскорее затолкав в себя тарелку супа я рвалась сбежать на улицу. Туда, где с мальчиком весело смеясь теперь бегала моя подружка Галка. Нужно было срочно что-то предпринять, чтобы вновь завладеть его вниманием. Только предчувствием необратимой катастрофы и нахлынувшим чувством ревности можно объяснить сумасшедшую мысль вынести на улицу новенького красного коня, которого мне только-только привез откуда-то папа.

Конь горделиво катил на белоснежных колесиках по дорожке из бетонных плит. Если потянуть за белую пластмассовую уздечку он поворачивал голову вместе с передними ногами вправо-влево, а если потянуть за колечко на шее, конь весело ржал.
Ход конем. Шах и мат, Галка! Шах и мат. Я была горда и счастлива, но не долго. Наигравшись лошадкой, мальчик предложил ловить кузнечиков и заталкивать их внутрь коня через крохотное отверстие сквозь которое наружу выходила леска с колечком от звукового устройства. Уже тогда я поняла, что идея с конем была так себе. Но вместе со всеми ловила ни в чем неповинных насекомых, вздыхала от жалости к ним, и отправляла их в камеру временного содержания. На просвет было видно, что кузнечиков в лошадке очень много, и пора бы заканчивать веселье. Я спросила у мальчика: «Как мы достанем теперь их из коня и выпустим на волю?» Он пожал плечами, сказал, что не знает, что ему пора домой и убежал, а мы с Галкой остались растерянно смотреть друг на друга и на красное ухмыляющееся чудовище.
Я горько ревела навзрыд, потому, что кузнечики жутко шевелились и скреблись в пластмассовом брюхе лошадки. Это было их последнее прибежище – освободить пленников было уже невозможно. С Галкой мы оттащили коня подальше от дома, и сбросили его на веки вечные вместе с остатками любви в сточную канаву под густые заросли ивы и кусты дикой смородины. Молча постояли, и так же молча побрели назад. Я честно старалась забыть об этом преступлении, но не смогла.

Разбитое сердце без следа срослось уже к вечеру, имя мальчика стерлось из памяти. Но чувство вины перед подружкой и кузнечиками так и не прошло. А еще до сих пор жалко красного коня так бесславно закончившего свою короткую жизнь.
Прости меня, Галка, простите меня кузнечики, прости меня и ты Красный Конь!