НЕ ТАКИЕ

Полный, неуклюжий в своей полноте парень переминался с ноги на ногу в мужской раздевалке. Однокурсники с ехидством посматривали на новичка. «Как он будет стаскивать с потного тела бесформенную тенниску? Пузо ходуном ходит, и под одеждой видно. А ноги-то, ноги: вот уж тумбочки. Хоть бы джинсы посвободнее надел что ли. А как он кросс побежит? У Михалыча не забалуешь, ещё никому не удалось сойти с дистанции, дожимает всех. Этот-то рохля и полкруга не осилит. И чего он такой толстый? На вид вроде не больной. Просто обжора. Да ещё и имечко у него подходящее – Жора. Ну ясен пень, Жора-обжора», – эти мысли бродили в головах у однокурсников парня, а у кого-то и вслух. А он, бедолага, ждал, пока они выйдут, чтобы переодеться. Не тут-то было! Стоят как вкопанные, некуда им спешить. И что делать? Стеснялся он своего толстого тела до ужаса. Как поправился 2 года назад, так ни разу при людях не раздевался. Родители и врачи не в счёт. На физкультуру не ходил – нельзя было. Да он вообще никуда не ходил, всё больше под капельницами лежал. А теперь в университете восстановился, и врач настойчиво рекомендовал активный образ жизни и ненавистный, с некоторых пор, спорт. Развернувшись спиной к толпе, Георгий, как на голгофу, пошёл к своему шкафчику. «Все в зал! Минутная готовность!» – зычный голос Михалыча вынудил любопытных однокурсников скоренько отправиться в зал, лишив долгожданного зрелища. Жора с облегчением выдохнул, моментально стащил с себя тенниску и джинсы, натянул спортивную форму и побежал в зал. Ну как побежал? Поспешил, это точно. Разминка прошла, как в тумане. Георгий пытался не обращать внимания на подколы со стороны новых однокурсников. Но где уж тут удержать хоть какое-нибудь выражение на физиономии, когда пот ручьём, и по этой самой физиономии тоже, ноги не гнутся, живот мешает, а ноги трясутся в приседе. Кросс дался ещё хуже. Как добрёл до точки прибытия, Жора вообще не помнил. В голове колотилась (об мозги, наверное) лишь одна мысль: «Только бы не упасть на пол на виду у всех». Упал, не на виду, и не пол: на лавочку. Финишировал последним , когда все уже ушли в раздевалку и повалился без сил на деревянную скамейку. Михалыч сочувственно похлопал по плечу: «Что ж ты себя так запустил, парень? Это ж какую нагрузку ты своему мотору организовал, ё-моё». Как будто Жора специально постарался, чтобы так выглядеть? Ну да что теперь рассуждать? Что вышло, то и хлебаем половником. И расхлёбываем. Нет, не так, обязательно расхлебаем! На этой оптимистичной ноте Жора побрёл переодеваться. Хорошо хоть любопытных глаз не было. Разбежались давно. «Может, ну её, эту физкультуру? – малодушно размышлял Жора по дороге к остановке. – Стану просто меньше есть. Гормональные препараты мне отменили (тьфу-тьфу)». На них Георгий, не просто, как на дрожжах, а как на комбикорме для цыплят-бройлеров, разросся вширь. При его росте в метр восемьдесят, габариты стали и вовсе неприличными. Вот, например, в автобусе хотел сесть, чтобы проход не загораживать, так сразу вызвал волну негодования от пожилой тётеньки: и тесно ей стало, и душно от такого попутчика. Встал и сразу загородил весь белый свет другой активной пассажирке. «Нет уж, лучше пешком. Медленно, но хоть без насмешек и тычков». Отец говорит: «Жорик, не обращай внимания. Главное, здоровье наладилось. А вес уйдёт, куда он денется». Ему хорошо рассуждать, на него откровенно не пялятся. Разве что дамочки средних лет глазками стреляют. Да, кстати, и девчонки помоложе тоже бросают заинтересованные взгляды – отец у Жоры красавец: высокий, подтянутый, чуб волнистый. Только вот характер далеко не медовый. Мама смеётся, что если заведётся у отца какая зазноба, то она его с радостью передаст в хорошие руки, а сама, наконец, заживёт в своё удовольствие. Шутит, конечно. У Жорика отличная семья. И родители до сих пор, взявшись за руки ходят. Вот бы им так с Маришкой повезло. Маришка красивая и мудрая. Рядом с ней спокойно и легко. Вот уж кто его не на 100, а на все 200 процентов понимает. (А как не понимать? Они ведь и встретились в реабилитационном центре, где проблемы у всех схожие). И поддерживает, хотя ей ещё тяжелее – девушка ведь. И плачет порой, когда совсем уж достают. И чего люди такие злые? Если кто он них отличается, сразу – белая ворона и предмет нападок. А ведь никто не застрахован от попадания в эту противную воронью стаю альбиносов. Вот они договорились встретиться с Маришкой в торговом центре, а Жора уже опаздывает, хотя и спешит изо всех сил. И точно знает, что Маришка стоит где-нибудь в уголке, чтобы не привлекать лишнего внимания, и, наверное, уже глаза на мокром месте. А ей плакать нельзя, у неё давление сразу же подскакивает. Всё, кажется, добежал. Полная девушка в бесформенном темно-зелёном хитоне и широких брюках стояла возле входа в торговый центр. Голова склонена, плечи опущены, руки обхватывают тело, чтобы придавать, сжать, сделать меньше, а в любимых карих глазах такая тоска, что сердце Жоры сжимается от боли. Он спешит, чтобы укрыть любимую от чужого презрения и не думает о том, как смотрят на него. Это не важно. Главное – Маришка. Она поднимает голову, и глаза её озаряются светом и любовью. Жора прижимает к себе своё сокровище, и происходит волшебство: эти двое словно в коконе любви, не обращая внимания на любопытные взгляды, в которых явно читается насмешка и ещё много чего читается. А они не читают. Зачем? Пройдёт время, они станут такими, как до болезни. Но не будут на стороне тех, кто делит людей на «таких и не таких". Никогда