9 мая (Из цикла "Жили были старик со старухой...")

   - Не… – старик попытался подцепить вилкой помидор из банки. – У моря может жить и в благость, но всё ж тяжко.
   - Это от чево же? В тягость-то? – старуха без особого интереса наблюдала за его “рыбалкой”, - помидор всё время срывался и падал обратно в рассол. 
   - Уж больно завораживат… Как упрёшься на цельный день, задумаисси, так и день пропадёт. Никаких дел не сделамши!
   Старуха отломила от хлеба:
   - Гляньте-ка на него! Можно подумать, тя прям без морю не оттащить от хозяйству-то! Стахановец, в колоду теть! Я скока тя просила канавку в огороде скопать?!
   - Скока?
   - Да почитай шестой год пошёл! 
   - Ну?! 
   - Знаить ить, что сажаем в низине! Гниёть же картошка! Нешто не надоело каждый год перебирамши?! А так, прокопал канавку побоку…
   - Да мне, руку ежели на сердце, картошка эта уже…
   - Да возьми ты ложку-то!!! – старуха не выдержала. – Весь же помидор измудохал!
   Старик спокойно отложил вилку, взял ложку:
   - Кукурузу сажать надоть. Ты у платформе продаёшь и покупаем уже мытый картофан.
   Старуха не донесла до рта  ложку с кашей:
   - Ты чево сказал-то сейчас?
   - Я про кукурузу те говорю. У неё початки-то не в земле. Копать не надоть. Сорвал и делов-то! – он наконец достал помидор.
   - Не подависси?
   - С помидору-то?!
   - С идей своих хрущёвских, початок! – старуха встала, отнесла свою тарелку к рукомойнику. – Что бы в аккурат к обеду я вышла с избы и залюбовалася канавой. Усёк?
   Старик вздохнул:
   - Эх, старая… Да кто ж в праздник работаить?
   Старуха взглянула на календарь:
   - Победу есть желание отметить-то вечером?
   - Да когда ж мы её не отмечали-то?!
   - Вот будет канава, – старуха сполоснула руки, – будет и на стол накрыто.
   - Да черенок-то сломан! – старику условие не понравилось. – Как ею копать-то?!
   - Ничо. У Кузьмича, вона попросишь.
   - Да у него рази…? – тут старик смекнул. – А! Ну до Кузьмича схожу! Ладноть. Будет тебе канава!
   - Зинк! Етить те закрома! Куда я пиджак свой с медалями девамши? Чевой-то никак сыскать не могу!
   - Щас? Ты, что весь день ими брякать собралси? К вечеру оденешь
   - Цыц, разведка! Сказано ж, - ДЕНЬ Победы! Где говорено, что вечер? Я четыре года немчуру душил! Нешто один день нельзя походить, как душа того желаить?!
   - Господи, да в шкафу возьми, душегуб…
   - Да нет же тама! Спрашивал бы, что ль?!
   - Ну пропил значить!
   - Да капель те в темя-то! Не городи! Кто ж память свою пропиваить?
   - А какой же Скоморох, етить твои бубенцы, в позапрошлом годе орден мой пропил?! 
   - Так то ж не моя память… А к тому ж, я с тех грошей те кофточку купил! Аль забыла?
   - Не кофточку, а коврик. – Зинка поставила утюг на угли. – И не купил, а спёр нагло у Трофимыча. Полгода апосля бедолага искамши!
   - Ну дык… Запамятовал я может малость… Но ты ж простила!
   - А что ж мне до гроба на тя злиться, да в молчанку играть? Уж давно догодамши, что за упыря без совести вышла. 
   Старик насупился:
   - Ты, Зин тож не подарок…
   - Так я ся ленточкой-то и не обвязывала. Кака была, таку и взял.
   - Так я ж не скулю, еть те Люсины слёзы!
   - Так и я с пониманием-то!
   Оба чуть попытехли.
   - Ладно, Зин, чего мы разгавкались? Тута и в прямь его нетуть…
   - Под платьем моим глянь…
   В дверь тихо постучали.
   - Это Никитишна. Дрожжи я просила её занести.
   Кузьмич оглянулся, увидел в дверях старика:
   - Ту-то Люсю в маскарад! Как же она с Митричем схожа! 
   - Привет, Зин. – старик кивнул. – С праздничком! Кузьмич, лопату не дашь мне до обеду?
   - А чево твоя опять померла, что ль? – Кузьмич достал с вешалки пиджак. 
   - Тьфу те на язык-то! – Зинка вышла в сени.
   - У меня, Митрич даж две лопаты имеется!
   - Две? – стрик подумал. – Слушай, а может подсобишь тадыть? А моя проставится!
   - Проставится, говоришь? – Кузьмич одел пиджак на майку, глянул в зеркало. – А кто ж тады помер-то?
   - Да ни кто не помер, господи те!
   Кузьмич повернулся к старику, нахмурился:
   - А могилу-то кому копать?
   - Не могилу. Канаву старая просит в огороде изобразить.
   - Канава, могила…мне вообще-то без принципу, коли проставиться обещано. Идём в сарайку, инструмент выдам.
   - Ты что ж… Так и пойдёшь?
   - У меня праздник!
   - В пиджаке и трусах?
   - А… Ну портки-то я натяну. – Кузьмич подошёл к висевшему ватнику, достал из рукава две чекушки. – На вечер припас. Но коли твоя отблагодарит… Мы их сейчас и приголубим. Да и канава с ними, как в сказке получится!
   Через десять минут оба стояли на краю огорода.
   - А чево он у вас такой…?
   - Какой?
   - Да… Етить те крылья… Как аэродром!
   Старик пожал плечами:
   - Да всегда таким был вродеть…
   - Нда-а-а… И где траншею-то рыть?
   - Да справа вот. Вдоль. Отседова и вниз до конца…
   - Ну! – Кузьмич поплевал на ладони. – С неделю твоя проставляться будеть!
   Через два часа после проедолжения Кузьмича “Добавить еть к испарившемуся”, старик озадаченно заметил:
   - А не глубоко ль копаем-то?
   - А ну-ка, встань во весь рост. 
   Кузьмич кряхтя вылез, отошёл недалеко, посмотрел на торчащую из вырытой канавы голову старика:
   - В самый раз! Тока поширше надоть!
   - Зачем ширше-то?
   - А еже ли придётся позицию быстро менять? Узко тут, не разбежишси. Да сам-то поди помнишь?
   Старик призадумался:
   - Да… Мы, помню под Ростовым окапывалися, так по шире было…
   - Вот и я об чём! Немного… С локоть где-то.
   Они открыли вторую, чуть пригубили и снова взялись за лопаты.
   
   Ещё через час старик выпрямился, утёр со лба пот, оглянулся:
   - Кузьми-ич! Ты где делся-то?
   - Тута я!
   - Чевы ты там?
   - Бойницу здеся для установки пулемёта окапываю! Тута в самый раз, - аккурат посерёдке!
   - А-а! Это я не подумавши, Это да.
   - Ну дык, в ствол ту Люсю! Ты ж в 42-ом на самоходку сел, а ято в пехоте до самого Берлину, как крот! Доски у тя найдуться?
   - Доски? Найдём!
   - Метра в 3-4!
   - Так с сарайки! Со старой крыши! Так же и лежать подле, под брезентой!
   - Тыды хорош балаболить. Щас подзаправимся остатками и к обеду справимши!
   - Эх, Кузьмич, - старик улыбнулся и помахал соседу. – Что б я без тя…
   - Без меня ты давно в окружении оказалси б!

   - Старуха разлила по тарелкам щи, нарезала каравай, поставила на стол миску со сметаной.
   Вышла на крыльцо, потянулась, не спеша спустилась к огороду и замерла.
   Потёрла глаза, ущипнула себя за ухо.
   - О! – Кузьмич первым заметил старуху. – С Победой тя, Петровна, етить те орудия! Принимай работу и зови за стол!
   Старуха медленно стянула с головы платок и перекрестилась. Словно по стеклу, прошла к вырытым земляным ступенькам. Спустилась в аккуратный окоп и прошла по нему несколько метров:
   - Это…?
   - Здеся мы всем правилам пулемёт поставим. – Кузьмич подошёл ближе, указал на ниши в стенках окопа. – Это для гранат, патронов… Чуть дале, для воды. 
   - Пулемёт… -тихо повторила старуха и прошла ещё вперёд.- А …А это?
   - То блиндаж! – Кузьмич прихлопнул на шее комара. – Как без него-то?
   - А… - старуха развела руки в стороны. – Зачем это?
   Старик с Кузьмичом переглянулись.
   - Ты, Петровна, не мути. – Кузьмич воткнул лопату, вылез из траншеи и отряхнул пиджак. – Ты проставиться обещамши.
   Старуха перевела взгляд на старика:
   - Я тя по утру об чём просила?
   - Об чём? – старик уже давно учуял, что что-то не так. – ну…Что б я у Кузьмича лопату попросил.
   - Для чево? – старуху было еле слышно.
   - Ну как ить… этово…тово…выкопать.
   - Окоп с блиндажом? 
   Старик закатил глаза и попытался вспомнить.
   - На нас, что ль фриц снова пошёл? – она повернулась к Кузьмичу. – Канавку просила… Что б вода с огороду уходила… Что б картошка не гнила… А не что б пулемёт здеся стоял!
   Кузьмич сплюнул, достал папиросы:
   - Ты, Митрич обещал, что стол накроють…
   Старуха махнула рукой:
   - Идите, ироды, чево уж теперь… Щей разлила, стынет поди…
   - А по стопочкам?! – Кузьмич быстро притушил в ладонь окурок.
   - Да налью, чево с вас теперь…
   Кузьмич быстро засеменил к избе. Старик остался стоять в окопе понуро свесив голову.
   - Иди! Чево встал-то пнём?
   - Не знаю даж, старая… Как это я так умудрился? Но зато ить… – он поднял голову и чуть улыбнулся, – ведь еже ли чо…мы к обороне-то готовы.
   - Ступай. Пока твой сослуживец сам графин не нашёл.
   Старик поспешил наверх.
   Немного постояв в окопе, старуха ещё раз заглянула в тёмный блиндаж. Пол был аккуратно устелен досками. Две жерди по центру прочно поддерживали дощатый накатник, сверху плотно покрытый брезентом.
   - А чево? Короба у стен ишо сделать… И готов амбар. – старуха усмехнулась. – Не, это конечно сполоснуть надоть… Да и праздник-то нынче какой…