Две путёвки на двоих 5ч.

   - Ты чево застыла-то, Петровна? Алё! Отомри уж. Вот же шь прибило-то старуху.
   - Да рази такое бывает? – старуха осторожно подошла к прибою, присела. Зачерпнула чуть, поднесла к губам. – Это ж слёзы… Батюшки святы! Это ж скока горя небо перевидало, что стока слёз вытекло?
   - Не скорби. – Зинка поставила сумку на песок. – То давно было. 
   - А тама? – старуха кивнула на морской горизонт. – По ту сторону, живёт кто-нить?
   Зинка пожала плечами:
   - Говорять, - турки. Мне-то откедова…? Там ж юг! Мы-то в 43-ем на Запад пробивамши. Вот по той стороне пояснить могу.
   - Ох же! Глянь тока! – старуха привстала. – Тута и рыба купается!
   - То дельфины.
   - Как ж они живуть-то в такой соли?
   - Так они ж не пьют её, как мой олух в прошлом разу, с будуна. Устроил на две недели тошниловку, разморозь его небо.
   Старуха залюбовалась водной гладью:
   - А я-то думала, оно синее… 
   - Оно разным бываить. От настроения зависит.
   Старуха глянула на Зинку, улыбнулась:
   - Твово?
   - Дельфинов! – Зинка рассмеялась. – Идём, Петровна! Кизилу уж царапнем! Кода ещё доведётся?! – она вдруг остановилась, задумалась.
   - Чево ты? – старуха прикоснулась к её руке..
   - А ведь никогда не доведётся… - Зинка грустно улыбнулась. – Так что… незачем на мысли налегати! Пошли!
   Старуха устремилась за Зинкой, на секунду обернулась, глянула ещё раз:
   - В жисть не забуду таку печальну красоту…
   
   - Это ж что ж? Их кто-то тянет сверху? – старик стоял задрав голову.
   - Чево тянет? – Кузьмич задрал голову. – А! Фуникулёру-то? Не! Тама колесо, они по кругу разворачиваются и обратно.
   - Что ж они пустые-то все? – старик проводил взглядом проползающую над головой очередную маленькую кабинку.
   - А чево там делать-то, наверху? Ветрища така, что глаза с рожи сдуваить! И ни одного ларька!
   Старик помолчал:
   - А ить оттуда ж, я так мыслю, и море видать?
   - Оттудова, Митрич, отпили мне те крылья, и ангелов приметить можно.
   - Я б глянул… – старик вздохнул.
   Кузьмич посмотрел вслед удаляющейся жёлтой кабины, почесал нос, прищурился:
   - Глянь-ка вон тудыть! – он ткнул пальцем в двухэтажный деревянный домик над самой крышей которого медленно проплывала кабинка фуникулёра:
   - С неё запрыгнуть можно. Но чтоб шустро, коли вдвоём.
   - Откель? – старик не уловил.
   - С крыши, Господи ть дай ему что-нить в башку-то!
   - А-а! – старик прикинул во лбу. – Ну, еже ли шустро… Тока, кто ж нас в дом-то пустить?
   - Да ни кто! Вишь, - окна заколочены. Пуста изба. Так что… - Кузьмич направился к дому. – Мы ж не грабить… Ну, еже ли, конечно там нет ничево.
   - Постой! – встрепенулся старик. – Так коли пустой, кто ж нам его откроить?!
   - Сверчка попросим, Митрич. Не пыли ты, в те то сени! Утомил!
   - Сверчки из пустых домов уходють. – тихо заметил старик, но спорить дальше не стал.
   Кузьмич подошёл к окну и легко оторвал две нижних доски:
   - Трухля! Ну-ка, подсоби, пехота! Присядь тута.
   Старик встал у стенки на колени. Кузьмич с него, чуть хрустнув костями, взобрался в окно и исчез внутри.
   Неожиданно слева от старика распахнулась входная дверь. На пороге стоял Кузьмич:
   - Проходь, сомнение!
   Через минуту оба старика показались на крыше.
   - Вникай, Митрич! – Кузьмич пристально следил за приближающейся кабинкой. – Тама дверца на крючке. Я открываю, запрыгиваю, ты, - за мной. Всё просто, как один плюс один! Усёк?
   Старик кивнул:
   - Два.
   - Чево два?
   - Один плюс один.
   - Да ты, Митрич - мозг! – без тени улыбки отметил Кузьмич и откинув крючёк с дверцы подъехавшей кабины, закинул туда бутыль с мелочью и попытался заскочить в неё сам, но нога соскочила с порожка и он больно ударился коленом. Старик обхватил ноги Кузьмича и быстро семеня рядом с проплывающей кабинкой, попробовал того подкинуть. Кузьмичу удалось ухватиться за небольшой поручень возле сиденья, подтянуться и лечь животом на пол. Но ноги с продолжали висеть. Крыша кончилась, и старик крепко вцепившись в Кузьмича, молча повис под накренившейся набок кабинкой. 
   Почувствовав на своих ногах необычную тяжесть, Кузьмич засопел, покрепче ухватился за поручень и вдруг чётко осознал, что его штаны медленно, но настойчиво начинают сползать. Набрав побольше воздуха в лёгкие он, уткнувшись носом в пол, заорал:
    - Не виси, гирлянда еть!!! Влазь!! В кабинку-то влазь!!! 
   Старик молчал.
    - Ты подох, что ль!?!? Отпущай тады, кипарис те в ту-то!! Я ж не крюк!! Немеють пальцы-то!!
   Старик скрипнул дёснами и чуть подтянулся.
   - За кабинку!!! – вены на лице Кузьмича готовы были разорваться. – За кабинку хватайся!  Мочи уж нет!!!
   Старик подтянулся ещё и ухватился за край кабины.

   - Мамочка, а дедушки катаются?
   Тётка подняла голову:
   - Да что ж сегодня происходит-то?!
   Старик поднатужился и заскользив сандалями по Кузьмичовским ногам, сумел наконец вкарабкаться  в кабину.
   
   - В психушку всех этих пенсионеров запереть надо и что б…
   
   Штаны окончательно сползли с Кузьмича и, пролетев несколько метров, тяжело упали на лицо мамаше, не дав ей договорить.
   
   Старик втянул Кузьмича внутрь и оба, тяжело дыша уселись друг напротив друга.
   - Ты… Тово…этово. – старик кивнул на ноги Кузьмича. – штаны…посеял.
   - Я посеял, – Кузьмич устало усмехнулся, – кто-нить пожнёть! … Главное ить что? Что мы здеся с тобою, а не тама, где штаны мои!
   Старик тяжело вздохнул:
   - Нда-а-а… Проскочила беда.
   Кузьмич выглянул из кабинки, посмотрел вниз:
   - Чево-то не так, Митрич…
   - Дык… На мне штаны, сам в семейках. Поди, пойми чево не так.
   - Да я не про то…
   Старик посмотрел по сторонам:
   - А… здеся, что ж всегда так?
   - Как,- так?
   - Ну… Что б на гору взобраться, надо вниз спуститься?
   - А, ну вот же шь что не так! Етить то качели, мы ж не в ту сторону сели!
   - Так, что жь нам? – старик опасливо глянул вниз. – Сходить что ль?
   - Сойди, чего уж! – Кузьмич кивнул на раскрытую дверцу кабины. – В больничке-то поди, бесплатно кормить будуть, как и в санатории!
   Они помолчали.
   - Дай. – Кузьмич протянул руку. – Осталося тама чё-нить?
   Старик снял с плеча мешок, раскрыл. Протянул бутыль Кузьмичу.
   Тот поднёс её ко рту и застыл:
   - Слыхал это?
   - Чево?
   - Вроде Зинка поёть!
   - Кто?
   - Ш!... О! А вот щас с кем-то… С твоей! Не иначе! – он завертел головой по сторонам. – А, ну вон эти патефоны! У ларька нашего!
   Старик привстал и тоже увидел:
   - А мою-то, глянь шатаить чево-то…
   - Да обеих их колышить! 
   - Во наклюкались!
   - Услыхал меня Никола. – Кузьмич перекрестился и пояснил. – Просил, что б не гнивилася при встрече. А теперича можно и покаяться. – он довольно улыбнулся. – Она щас не страшнее подсолнуха.
   Старик затосковал:
   - А моя, смотря каким боком пришвартуетси. Порой и приголубить может. А вот, еже ли переберёть, - то быват и за ухват хватается.
   Кабинка доехала до места высадки.
   - Тады надоть трусцой к ним. – Кузьмич сошёл с кабинки. – Покедова не перебрала.
   Старик сошёл следом и уже не так обречённо кивнул:
   - С Богом, тадыть!
   - Во саду ли в огороде, девица гуля-а-ала! Во саду ли… О!! Ну-как, Петровна! Те очки без надобности, глянь! Это кто там на горизонте нарисовамшись? 
   Старуха прикрыла один глаз:
   - Тю! ГлАзу не верю! Да нешто к нам Робинзон с Пятницей пожаловали?
   Старуха отвесила низкий поклон и чуть не упала, - старик успел её подхватить:
   - Ты чо, старая алканула-то так? Кака ишо пятница? Что ты мелешь?
   - Книжка така! Забыл? Сам же Ляське читал!
   - Это та что на обезьяну похожа?... – Кузьмичу показалось, что голова чуть раскололась от мощной мощёчины.
   - Да усохнет язык твой поганый! – старуха протрезвела на глазах.
   Следующий удар твёрдым кулаком был нанесён сзади пришёлся прямо в темечко.
   - Ты куды штаны свои дел с моею сдачей, притырок?!
   Кузьмича качнуло, но он сумел удержаться на ногах. Обернулся:
   - Ты, Зин прежде чем оглоблями махать, спросила б, ради интересу, - чего в бутыли у меня?
   - Что в бутыли мне известно! У меня вон и у Петровны внутри то ж самое!
   - Эх ты, лопата! – Кузьмич поднял бутылку, потряс.
   Услышав, как звякнуло Зинка примолкла.
   - Плюсанул я сдачу твою, Зин! – Кузьмича прям распирало.
   -А ты, старый что с нашей пенсией сделал? Поди, одно вычитание?
   Старик засуетился и отцепив от ремня мешочек, протянул старухе:
   - Да на дорогу с Кузьмичём тока. Всево-то и ничево!
   Старуха взяла мешочек, убрала:
   - Как, не пойму, тебе в плешь-то пришло меня одну оставить?
   - Да чёрт попутал, старая! Право, я…
   - Знаю я, как тово чёрта зовуть! – встряла Зинка и недобро прищурившись уставилась на Кузьмича. – А ну-ка Люцифер Дмитрич признавайся, - в фонтане гроши плюсанул?!
   - Чево это ты!?
   - А тово! Что вертаешься щас до фонтану и ссыпешь обратно всё!
   - Да ты перепила, Зин, твою то в фонтан тот!
   - А тебе ведомо, что деньги те людями на счастье своё брошены?! А ты чужое, ирод прикарманимши! И гореть те в аду с этой бутылкой!
   Старик заметил, как на голове Кузьмича от происходившей в ней жестокой борьбы несколько раз приподнялись редкие волосы. А правый глаз вдруг резко ушёл вверх и скрылся.
   - Лады, Зин. Убедимши. Один чёрт враз себе бы всё забрала. Ничо не теряю Щас я … - он было развернулся, но старуха его придержала:
   - Погодь! Зин! Как же он в одних труселях по городу-то? Его ж и заберуть сразу! Да тот же лейтенантик наш!
   - Да вы чо, бабы! Половина городу в таких расхаживаеть!
   - То шорты. – отметила старуха.
   - Ну пущай шорты! Плевать!
   - В клубничку?! – Зинка вдруг задумалась. – Ох же шь етить! Как же мне отрезало-то?! Я ж взямши те! Ведь, как в воду глядела, - продаст что-нить за кизил!
   Зинка вытащила из своей сумки белые штаны:
   - Сноха ему на свадьбу купила. Так он ни разу в них не одемшись!
   - Убери срам! – Кузьмич отмахнулся. – Я в них, как творог!
   Зинка пожала плечами:
   - Как хочешь! Щас тя в милиции-то и приютят. И в плацкарту тя уж точно не путстят! Пожалуйста. Живи в трусах! Зато в Пицунде!
   Кузьмич застонал и натянул штаны.
   - Всё. Теперича ступай к фонтану. Нет. Стоять! – Зинка взяла сумку. – Нет надёжи на тя. Вместе пойдём! – она взяла Кузьмича за руку, повела за собой. – Догоняйте, Петровна!
   
   Старуха повернулась к старику, посмотрела, провела ладонью по щеке:
   - А с бородой-то что? Щипали, что ль?
   - Апосля, старая как-нить расскажу. – он улыбнулся, снял платок с головы старухи, погладил седые волосы. – Стосковалси я за тя… И до дому хочу. Тока… вот моря так и не повидал.
   - Да как же?! Ты чо, старый? – старуха взяла его под руку. – Вишь, за ларьком стена с плющом?
   - Ну.
   - За нею пляж. Пойдём, вона калитка тудыть.
   Они прошли немного, зашли в калитку. Старик ступил на песок и поднял голову…
   - Вишь, како оно? – старуха покрепче обняла руку старика. – Синие… А днём зелёное было…
   - От чево так? – старик не мог оторваться от обрушившийся на него картинки.
   - А то от настроения дельфинов зависить…
   Но старик её уже не слышал. 
   Лишь тихий звук прибоя и какая-то сказочная музыка звучали в его голове…
   
   
  
   
   
   
   -