Вчера на хуторе у Саньки... (полная версия)

Честно говоря, перед тем, как начать рассказывать вам эту историю, я перекрестился. Потому как страшно… Страшно от того, что речь здесь пойдет о совсем для меня не ясных и не понятных явлениях, которые, между прочим, к чертовщине отнести я поостерегусь.

Дело в том, что человек я в принципе не верующий. Нет, конечно же, в церкви свечу за здравие или за упокой соответственно надобности я поставить могу и так далее, но все это – как бы помягче сказать – больше для проформы что ли, потому что так полагается. Да и молитв, даже самых элементарных, я не знаю. Вернее – не знал. До того, как поехал в деревню к своему школьному товарищу на рыбалку…

Это был пятый день моего отпуска. Еще с утра поймал себя на мысли, что сегодня-то вот точно уже делать нечего. К сожалению, телевизор надоел, диван – тоже, запланированная к прочтению книжка кончилась еще вчера. В очередной раз матюгнул своего руководителя, который отпустил меня на двухнедельный отдых с месячным опозданием, из-за чего даты наших с женой отпусков не совпали и на море мы, естественно, не поехали. Видя мои мучения, супруга – надо отдать ей должное – как могла нагружала меня домашними делами, на выполнение которых больше часа ну никак не выходило. На сегодня вот написала список - чего на рынке купить надо…

Между прилавков походить я люблю – от вида сочных фруктов и овощей на душе радость появляется. При этом с торговцами я разговариваю, некоторых даже по именам знаю. Среди них есть и пара совсем уж для меня близких знакомцев, а один из них – мой однокашник, который в деревне за сто километров от города живет.

Само собой, что его я первым глазами искать начал. Санька оказался на своем «картофельном» месте. Выглядел он грустно.

- Здорово, дружище! – поприветствовал я старого знакомого, изобразив на лице улыбку.

- Здоровей видали… - понуро ответил Санька.

- Ты чего такой грустный, - спрашиваю.

- Чего-чего… Голова бо-бо. Вчера по новому рецепту напиток приготовил. Пока капало, пробовал. Напробовался вот…

- А чего же утром не поправился?

- Скучно, Серега, одному-то, без компании. Поговорить охота, удочки снарядить да на рыбалочку! Э-эх… У нас ведь там, на хуторе, места-то какие – душа глядючи на них танцует!

И тут посмотрел на меня пристально.

- А ты чего это не на работе?

- В отпуске я, - отвечаю.

- В отпуске, говоришь? Чего же сразу не сказал?! Айда ко мне!

- Куда? – Не понял я. – В деревню что ли?

- Сам ты - деревня! Я свое хозяйство хутором называю – у меня же двор на краю поселка, рядом речка, лес. Даже кладбище недалеко имеется!

- При чем здесь кладбище?

- При том, что тихо у меня, как на погосте! Давай, поехали! Я прямо сейчас торговлю сверну и тронемся на моей «ласточке»… Через пару часов на месте будем!

Ну а что, заманчивая, в общем, перспектива – на природе я сто лет не был, а о рыбалке даже не мечтаю уже. Мое молчание Санька расценил как сомнения.

- Серега, ты не думай – долго гостевать не заставлю. – Смеется. - Завтра к обеду верну в целости и сохранности – так жене и скажи.

А я уже трубку мобильного к уху подношу. Супруга к удивлению согласилась без возражений и всяких условий: «езжай, говорит, проветрись…»

Сказано – сделано.

Через десять минут мы сидели в Санькиной «Ниве». Мой однокашка всю дорогу трындел о чем-то: рассказывал про большого сома, который председательский УАЗик к самой плотине за трос, которым он его выловить хотел, утянул; о землянике размером с кулак, которая в горлышко литровой банки не лезет; и про то, что на их кладбище мертвецы ночами ходят…

- Ну это, - говорю, - ты уж точно врешь: мертвые люди ходить никак не могут – наукой доказано!

К удивлению, настаивать Санька не стал:

- Спорить не буду, так как сам не видел…

В общем, дорога пролетела быстро и незаметно.

Дом одноклассника порадовал своей срубовой монументальностью и большим количеством имеющихся надворных построек, среди которых, вероятно, были и коровник, и курятник, и банька.

Навстречу нам вышла приятная на вид женщина в подвернутом переднике и с мокрой тряпкой в руках.

- Супружница моя, - представил женщину Санька, - Анной зовут.

- Одноклассник Сергей, - назвал я свое имя и протянул ладонь для пожатия.

- У меня руки мокрые, - ответила с улыбкой Анна. – Да вы проходите в дом-то, только на кухню идите – я там не помыла еще… Я детей – Маринку с Ванькой - еще утром к бабушке гостевать отправила, каникулы у них…

Пока Санькина жена на стол накрывала, он мне свое хозяйство показал – здесь у него две коровы содержатся, которые «молоко вкуснющее дают», там – кур несчитано, от которых бульон настолько густой получается, «что ложку ставить можно», а вот это – та самая мастерская, где он напитки изготавливает.

- Я ведь не ради пития окаянного, а дабы не отвыкнуть – так, по чуть-чуть, с каждого «замеса» по трехлитровой банке выходит. Разные делаю: на шишках, смородиновых листьях, на свеколочке и так далее. Вот, - занавеску со стеллажей от потолка до пола отодвинул, - за несколько лет накопилось…

А там! Разного цвета и перелива банки с прозрачной, как слеза, жидкостью стоят. К себе манят.

- Выбирай, Серега, любую.

Я пальцем в первую попавшуюся банку с желтоватым оттенком ткнул. Санька похвалил:

- Губа не дура, - говорит, - молодец, на облепихе выбрал.

Последующий процесс «за встречу», «за детей», «за хозяюшку» и так далее я, конечно, описывать не стану – как у всех всё. Примерно часа через три, ближе к вечерней зорьке, стали на рыбалку собираться. Для этого одноклассник два удилища, обмотанных леской, из сарая принес, и консервную банку, в которой уже копошились червяки для наживки окуню.

Из дома вышли в замечательном настроении, тем более, тихий августовский вечер этому способствовал. По дороге к речке подумалось, что совсем не зря я на хутор к Саньке приехал – потом что вспомнить будет.

Шли достаточно долго – с полчаса примерно.

- Можно, конечно, было бы и через кладбище пройти, - Санька рукой куда-то влево махнул, - так короче в два раза, считай. Но кто его знает: вдруг там и правда покойники бродят…

- Дружище, ну чего ты как маленький-то? – Улыбнулся я. – Детина двухметровый, а в сказки веришь.

- Береженого Бог бережет, - сказал, как отрезал, мой одноклассник. – Вон, люди всякое поговаривают…

Меня такие истории интересуют мало, поэтому пересказать их я не попросил. Впрочем, Саньку это обстоятельство ни чуть не смутило и несколько "страшилок" он мне все-таки поведал - приведу их а продолжении к текущему описанию событий...

Сама рыбалка, собственно, стала продолжением застолья с «облепиховой» – удочки мы только перед уходом, уже в темноте, проверили. Естественно, что улов отсутствовал. Да и не это главное – гораздо важнее то волшебное настроение, которое нам подарили невидимые в траве кузнечики, искорки мечущихся светлячков и невероятной чистоты воздух, наполняющий все нутро под завязку – голова кружилась от запаха травы, полевых цветов и речной свежести, а не от допитой трехлитровой банки.

Из-за этого необходимость получасового возвращения утомляла заранее.

- Саня, друг, - говорю, - давай в обход не пойдем, а?

- А как тогда пойдем? – Не понял Санька.

- Давай срежем!

- Ик. Давай! А где?

- Известно где, - и в ту же сторону, куда одноклассник несколько часов назад рукой махал, показываю, - через кладбище…

Санек на несколько секунд задумался.

- А давай, Серега! Ик.

После поворота на тропу, ведущую к погосту, шествие – как самый трезвый - возглавил я. Думаю, видел бы меня кто сейчас: в майке с отсвечивающей в темноте надписью «Kiss» и с длинными удилищами на плече – со страху за тридевять земель убежал бы. Однако когда к кладбищенским воротам подошли, стало не по себе, мысли взбудоражили фантазию, которая почему-то нарисовала в голове образы потрепанных апокалипсисом зомби. Впрочем, перед Санькой трусить не хотелось, и мы продолжили движение.

В самом проеме калитки ворот вдруг почудился папиросный дым, а чуть правее я заметил вспыхивающий при затяжке табаком уголек.

- Кто здесь? – Спрашиваю.

- А здесь кто? – Спросил хриплый мужской голос в ответ.

- Я, Серега, друг Саньки с хутора…

- Аааа, Санька, значит? - Из темноты появился старикашкав потрепанном пиджачке и в кепке, надвинутой на затылок. – Санька, ты где?

- Ик…Здесь я, Михалыч…

- Чёй-то вы так позднехонько идете? С рыбалки чё ли?

- Ик. Угу…

- Много ли помали? – Продолжал допытываться старичок.

- Них… мали… Ик.

- Что же ты, Сашенька, себя не бережешь? Вона как наклюкался. – И уже ко мне обращаясь: - Ты, мил человек, дорогу-то здесь вряд ли найдешь, плутать будешь, от Саньки-то пользы, видать, нет совсем, так что давайте-ка я вас, рыболовы, провожу.

- А вы кто? – Не удержался я от вопроса.

- Знамо кто: сторож местный.

- Уф, дедушка, а я уж напугался от разговоров всяких…

Мы уже мимо крестов и надгробий шагали.

- Каких-таких разговоров?

Между делом мы вдвоем Саньку под руки взяли, чтобы не спотыкался об ограды.

- Да вон, друг рассказывает, что здесь по кладбищу мертвецы всякие ходят…

- Ходят, конечно, да не всякие, - сторож Михалыч вздохнул, - а только те, чья душа неприкаялась. Или, может, дело тута, на земле, какое осталось.

- Вы так говорите, будто сами их видели.

- А то как же, кажную ночь вижу. Тока безобидные они все, не боись, если что, не тронут. Я-то здесь, в поселке месном, считай, всю жисть прожил, много чего видел. А здесь ведь чужих-то не хоронят, своих тока. Так что мне уж точно бояться нечего – знакомые одни лежат.

Когда к краю кладбища подошли, Михалыч меня папироской угостил и прикурить дал.

- Кури, не жалко, мил человек. Такого табачка сейчас днем с огнем не найдешь – кавчество!

От самого забора в лунном свете было четко видно дорогу, ведущую к Санькиному хутору – идти, как показалось, оставалось всего метров двести.

- Ну, бывай! – Михалыч мне ладонь протянул для пожатия – рука у него была крепкая, колхозная. – Здеся вы уж сами дойдете не торопясь.

И посмотрел на меня почему-то так грустно, что сердце от жалости защемило.

- Может, - говорю, - и вы с нами? Там у Саньки еще много напитков разных есть, на всех хватит.

- Нет уж, выпил я свою цистерну, без меня справитесь, на пост обратно пойду…

Повернулся и растворился в кладбищенской темноте…

Утром меня разбудил Санька.

- Вставай, Серега! Солнце уже высоко!

- Ну дай поспать еще немного, - пробурчал я сквозь ресницы.

- Друг, никак не могу – Анька корову с утра надоила, молоко надо в город вести пока свежее. Заодно и тебя домой доставлю.

Выглядел одноклассник при этом бодро, как будто и не было вчера никакой рыбалки.

Собрались быстро. Анна нам в дорогу несколько теплых пирожков с картошкой дала и пластиковую бутылку ледяной колодезной воды. Больше половины пути я продремал за заднем сиденье. И только когда подъезжали к городу более менее пришел в себя. Одноклассник вызвался меня прямо до дома подвезти. С собой нагрузил меня домашним творогом, литровой банкой сметаны и трехлитровой банкой с прозрачной жидкостью.

- Саня, это уж точно лишнее… - Попытался я протестовать.

- Бери, бери, - улыбнулся Санек, - вчера небось понравилась?

- Да уж… Еще вопрос: кому из нас понравилась больше. Мы тебя с Михалычем через кладбище еле дотащили…

- С каким таким Михалычем? – Санек даже из машины вылез.

- Со сторожем…

- С каким еще сторожем? – Глаза одноклассника, казалось, из орбит сейчас вылезут.

- Кладбищенским. Старичок такой, в пиджачке. Санька, да ты мне сам его представил!

- Ё-моё! Михалыч у нас в селе десять лет назад жил. Умер давно…

- Дружище, ты прекрати врать-то. Я сам с ним вот как сейчас с тобой разговаривал. Даже папиросы его курил! Он тебя под руку вместе со мной нес!

У одноклассника, смотрю, пот на лбу выступил.

- Вот так, Серега… А ты говоришь… Во дела. Выходит, покойник нас через погост провожал…

Вот именно в этот момент какая-то молитва сама собой в голове всплыла.

Затем Санек хлопнул дверцей и на рынок поехал. А я еще долго стоял у подъезда и думал – где во вчерашнем приключении правда, а где – нет. Но так в итоге ни до чего не додумался – спасла пришедшая на ум кем-то давно произнесенная фраза о том, что бояться надо живых, а не мертвых. Поэтому вспоминаю сегодня эту историю только с улыбкой. И с  удовольствием от оставшегося на майке запаха "кавчественного" табака старой папиросы…

 

ЧАСТЬ II. "КЛАДБИЩЕНСКИЕ СТРАШИЛКИ"

История первая. «Близнецы»

Ты представляешь, эти легенды о ходячих мертвецах в нашей деревне испокон веков рассказывают! Хотя сам-то я ничего подобного за всю свою жизнь не встречал, но в них верю, так как происходили они с хорошо знакомыми мне людьми.

Взять, к примеру, супружницу мою, Аньку…

То кладбище, которое недалеко от нашего хутора, оно, можно сказать, новое – лет двести ему. Было и другое – старое. Его после революции с землей сравняли потому как местных кулаков там хоронили. Потом, спустя время, о том, что на этом месте погост был, как-то само собой забылось – люд сменился: кто-то в город уехал, а старички померли.

Так вот, построили на том холме два колхозных общежития – туда на лето студентов из области для помощи местным сельхозпроизводителям привозили. Кстати, тогда я с Анькой-то и познакомился, она еще первокурсницей «педа» была. В первую же ночь к ним в комнату призрак заявился…Тихо так, как сквознячок, сквозь дверь прошел – страшный жуть, в белом рубище до пола – руки вперед вытянул и ну давай ими над кроватями воздух шарить. Будто искал кого…

Потом уже, через несколько лет, когда слух о привидении до города дошел и студенты стали отказываться в наш колхоз ехать, выяснилось вот что.

Эту истории мне баба Марфа рассказала – она у внуков в соседнем селе жила, и сейчас, может, в здравии – не знаю. По ее словам обитали у нас два брата-близнеца. Родителей у них не было – в первую мировую еще погибли. Само собой, без взрослой-то подмоги не разлей вода стали – и хозяйство какое-никакое завели, и домик в порядке содержали, и в поле помогали. Времена тяжелые и, чтобы выжить, на разную работу соглашались – рукастые они были. Вот один из братьев подвизался колхозный трактор отремонтировать. Два дня во дворе весь в мазуте в двигателе ковырялся, а на третий день все и случилось… То ли трактор сам завелся, то ли отскочить не успел, но в итоге парень под его гусеницами оказался. Позвоночник как соломинка сломался, сразу насмерть.

Беда, конечно, но что поделаешь-то? Всей деревней собрались, похоронить помогли, поддержали кто как мог. Когда на кладбище – то, старое – принесли, в могилку положили и землей засыпали, брат-то, казалось, все свое горе в рыдания выплеснул. Лег на холмик, руками его обнял и плачет, остановиться не может. Односельчане потоптались, мол, чего мешать будем, пусть простится, и в деревню обратно вернулись. К поминальному столу сели, а брата-то все нет, не идет никак. Кто-то вызвался за ним сходить. Через пятнадцать минут вернулись… Нету, говорят, его, исчез – одна рубашка на могиле осталась! Как так? Выяснять стали, но так ничего и не выяснили. Пропал близнец бесследно. Бабки сказали, что он вслед за братом ушел. От тоски своей. До сих пор вроде бы пропавшим без вести числится…

Когда кладбище с землей сравняли, на его месте призрак появляться стал. Утверждать, что это тот самый брат пропавший, я не могу – так как опознать уже некому. Если подумать, то больше и некому – душа-то неприкаянная, несчастная. Вот и бродит, близнеца своего ищет.

Общаги эти закрыли – колхозное правление там сделали. Председатель-то рад, что так все получилось. Однако ночами туда ни ногой! Боится, наверное. Студентов же стали по домам на лето расселять. Анютка вот у нас жила, так и познакомились, подружились, а потом и насовсем осталась. Так что можно сказать, нас тот призрак познакомил…

- Такие вот дела… – Санька на меня грустными глазами посмотрел. – Веришь?

Я на минутку задумался.

- Да кто же его знает. В жизни и не такое случается. Так что…

- Ничего-ничего, в следующую историю ты уж точно поверишь!

История вторая. «Эх, прокачу!»

Я тогда еще пацаном совсем был, седьмой класс только закончил. Ты-то, наверное, вряд ли поймешь – какое счастье для деревенского мальчишки в этом возрасте мотоцикл иметь. Все поля, все тропки и леса твои! Носись, лети – куда душа пожелает – только ветер в ушах свистит!

Мне «Урал» по наследству от отца достался – он-то умер мне еще пяти лет не исполнилось, только по двухколесному коню его и помню. Само собой, благодаря мотоциклу друзей у меня много было – каждому ведь прокатиться хотелось. Да я и не жадничал! Хотя, если честно, куда только мы на нем не заезжали – и в речке его топили, и в овраг падали, и с участковым наперегонки гонялись. Если бы мамка узнала, наверняка, отняла бы.

Но по кладбищу ездить остерегались – там даже днем страшно было. Не говоря уже про ночь. Но в планах такую поездку вынашивали – развлечений-то у нас было раз два и обчелся, поэтому, как не рискнуть.

Был у меня дружок Петька – шебутной, жуть! Он у нас заводилой считался. Именно он в тот вечер предложил по центральной дорожке кладбища на мотоцикле проехать – мол, если на скорости, то и бояться нечего. Ну а чего: пацан сказал – пацан сделал. В общем, говорю ему: ты сам предложил, вот сам и езжай. А для чистоты эксперимента его младший брательник Витька к нему сзади сел – как клещ вцепился руками в тело и заранее глаза зажмурил.

Как стемнело, Петька кладбище с тыла объехал, чтобы прямо к нам выскочить. Сидим, ждем, когда двигатель заревет. И вот, в отдалении, со стороны речки рокот послышался – едут, значит.

Там делов-то, на скорости всего пару минут дорога займет. Однако по ощущениям растянулись они на гораздо дольше.

В один момент рев мотоцикла стих – судя по звуку аккурат посередине кладбища. И в тот же миг ночь разрезал сумасшедший крик! Это Петька орал во все свое малолетнее горло. Затем снова послышался мотоциклетный рокот, который приближался вместе с воплями в нашу сторону. Естественно, от кладбищенских ворот мы бросились в рассыпную. Как только залегли по обочинам дороги, увидели несущийся на невероятной скорости мой мотоцикл, на котором, вытаращив глаза и широко открыв рот, неестественно сгорбившись, сидел Петька. Один. Без брательника.

Честно говоря, мы не сразу поняли, что именно в облике нашего товарища не так – через пару мгновений дошло, что его прическа была снежно-белой! За пару проведенных на кладбище минут он седым стал как старик столетний!

Петька пролетел мимо нашей «засады» и мы за ним следом бросились. Вряд ли кто-то из нас в тот момент оглянуться на ворота кладбища рискнул, за которыми чернота сгустилась и как будто материализовалась. Около моего дома мотоцикл завалился на бок, упал, завертелся волчком, наш друг покатился кубарем и, наконец, затих…

Спустя два дня мы узнали, что он всего лишь синяками и ссадинами отделался. Ну и, конечно, без тяжелейшего нервного срыва не обошлось. Родителям он ни слова не рассказал о том, что с ним на кладбище произошло, но с нами, своими друзьями, поделился.

До сих пор, когда вспоминаю его историю, мурашки по коже бегут.

А случилось вот что…

По началу, как только они на кладбище въехали, ничего такого, необычного или особенного, не произошло – тишина изредка нарушалась поскрипыванием и шорохом деревьев. Петька прибавил газа и поехал по центральной аллее. Брата при этом он попросил держаться покрепче. Примерно на полпути вдруг почувствовал, что руки младшенького на животе расцепились и он свалился с сиденья. Наш товарищ, само собой, затормозил и через плечо крикнул:

- Витек, ты живой там?

В этот момент что-то перед фарой мелькнуло и Петька вперед посмотрел, пытаясь разглядеть - что именно это было. В ту же секунду Витька снова на сиденье забрался и руками брата обхватил – мол, поехали. Только вот пахло от него как-то противно. Петруха глаза вниз, на живот, опустил и не сразу своим глазам поверил: вместо пальцев он увидел на себе белые костяшки скелета с кое-где оставшейся плотью! А по щеке скользнуло мерзкое дыхание. И орать начал. Господи, что это был за ужас! Мертвец отцепился только при выезде с кладбища…

С Витькой вообще какая-то странная история приключилась. В тот момент, когда он с мотоцикла упал, его словно невидимые руки в воздух подняли и над могилами понесли. Говорит, что сознание, наверное, потерял, потому что не помнит ничего. В себя пришел только дома, лежа на кровати и трясясь так, что от стука его зубов родители проснулись.

Когда рассказал им, что же произошло, то, естественно, никто ему не поверил – подумали, что сон страшный приснился.

Но мы-то ведь знаем, что на самом деле случилось! До сих пор эту тайну храним.

Петька спустя несколько лет из деревни в город поступать уехал. И не вернулся больше. Волосы, говорят, обратно не потемнели – так и ходит блондином.

- Такая вот история в моем детстве случилось, - подытожил Санька. – Веришь, что все взаправду было?

В ответ я только и смог, что улыбнуться другу.

История третья. «Утопленник»

Этот случай на первый взгляд может показаться совсем уж невероятным. Но только на первый… Сейчас, спустя годы, я все больше думаю, что произошедшее в тот день на кладбище было самой настоящей правдой.

Мы с тобой люди взрослые и уже знаем, что все непонятное случается ночами - от полутонов, окрашенных лунным светом, оно и становится, так сказать, мистическим. А ведь эта мистика по большей части у нас в голове, в повседневной жизни ее не видать что-то.

Я для учебы в девятом и десятом классах в город к родственникам уехал – у нас в деревне только восьмилетка была – с тобой мы и познакомились в новой школе. Но на каникулы к себе на хутор приезжал всегда – мамкиными пирогами поправиться, молочком парным. Помнишь, я после лета в десятый класс каким-то странным приехал? Так вот, это все потому, что буквально за неделю до начала учебного года у нас в деревне одна странность произошла, в которой косвенно и я поучаствовал.

А дело было так.

Речка наша хоть и тихая, но омуты есть. Мужику или женщине они по пояс, но для дитя – беда самая настоящая. Поэтому мальцов к реке без сопровождения не пускали – пугали, что водяной на дно утащит. Только слушались далеко не все.

Вот и в этот раз два мальчугана без спроса купаться пошли. Деньки-то стояли теплые, водица прохладная так и манила. Как сейчас помню: сижу во дворе, в своем мотоцикле что-то ковыряю, и вдруг из-за забора крик слышу – выглядываю, вижу – с речки пацаненок бежит и орет во все горло: «Утоп! Митька утоп!!!». Я говорил уже, что наш хутор с краю деревни стоит, ближе всех к реке, вот я и понесся на выручку, других дожидаться не стал. На берегу кеды и шорты увидел и в воду со всего маху бросился. Течение у нас не большое, так что долго нырять не пришлось… 

Малец пятилетний под корягой оказался, не успел я его спасти… 

Из воды-то вынул, и в рот ему дышал, и массаж груди делал – все без толку. А тут уже и другие, вместе с его матерью, прибежали. Ох, сколько слез было, Господи… Так и вижу перед глазами картину: мать на коленях стоит, сына баюкает и всем нам тихо так говорит – «не шумите, спит сыночек…» До сих пор комок в горле проглотить не могу…

Мальчишку даже к местной знахарке, пока из района скорая не приехала, носили – думали, может, она откачать сможет. Помню, вредная такая бабка была – тетей Раей звали – посмотрела на утопленника и говорит: «Бог дал, Бог взял. Захочет – обратно вернет». И все на этом. Стали, в общем, всей деревней к похоронам готовиться.

Я-то, честно говоря, такие мероприятия стороной обхожу – свадьбы там, или дни рождения совсем другое дело. А до чужого горя я не охоч совсем. И в этот раз мальчишку в последний путь провожать не пошел.

Через два дня дата отцовой памяти наступила, собрались с мамкой и к на могилку к нему пошли. Она пока глядя на его портрет на кресте плакала, я по кладбищу решил пройтись, надписи почитать. Пока бродил, на совсем свежий холмик наткнулся, рядом с которым та самая тетя Рая сидела. На табличку посмотрел – оказалось, что это могилка пацана утонувшего. Само собой, у бабки, которую мы за спиной колдуньей звали, спрашиваю – мол, а вы здесь чего делаете? Его душу, говорит, обратно выпрашиваю… И страшно так зыркнув на меня, шепчет: «она же, душа его, через твои руки из тела ушла, вот ты сейчас мне и поможешь».

- Как помогу? – Спрашиваю. А у самого сердце стучит, того и гляди из груди выпрыгнет.

- Ладони свои на могилу положи и о Митьке подумай. – И как гаркнет во все горло: - Только о живом! Не иначе!

Если бы не сковавший тело ужас, я, конечно, убежал бы. Но здесь словно под гипнозом все происходило, будто не со мной что ли. Как во сне встал на колени и руки к сырой земле прижал. Слава Богу мамка почти сразу появилась, меня увидела, спрашивает:

- Ты чего же, Санька, делаешь?

А я и ответить не могу, язык к нёбу прилип. Тетка Рая странно ухмыльнулась, зачем-то подмигнула мне и восвояси пошла.

Пришел в себя я не сразу, к вечеру только голова проветрилась. И все бы ничего, может, и забыл бы я эту историю скоро, если бы у нее продолжения не случилось.

Через пару дней ближе к вечеру я на автостанцию пошел – расписание автобусов в город посмотреть. Когда мимо дома утонувшего Митьки проходил, вдруг детский смех послышался. Думал, померещилось. Но остановился, стал в окна всматриваться. И тут дверь распахивается и сам Митька из избы выбегает! Меня увидел и встал как вкопанный – внимательно, как-то по взрослому, смотрит, будто изучает. А я ни живой ни мертвый – вздохнуть боюсь. Следом, смотрю, его мать появилась.

- Чего глаза-то вытаращил, - говорит, - племянник это мой, из соседней области привезли пожить. Иди куда шел.

Да какой там племянник! Я-то пацана разглядел как следует! И его правую ногу, карягой расцарапанную, тоже! Скажешь, совпадение? Нет, это бабка Рая Митьку с того света вернула.

Справедливости ради скажу, что за день до возвращения в город я снова на кладбище, к Митькиной могиле пошел – посмотреть захотелось: в целости она или разрыта, может. Показалось, что не тронута вроде, просела только немного, в объеме уменьшилась. Как раз на величину гробика…

Уж если и в этот раз ты мне не веришь, приезжай – я тебя с тем, новым Митькой познакомлю, он и сейчас в деревне живет…