Отзыв на первую любовь
А влюбилась я совершенно неожиданно, равно также неожиданно, как и не вовремя - перед экзаменом по математике. Да так влюбилась, будто обухом приложили — стало плевать и на геометрию, и на обух, и на своевременность. На все стало плевать. Я даже спать не могла — не могла, и все тут, сердце билось зайцем и ничего его не могло успокоить: ни водопады в воображении, ни приседания, ни рок, ни классика. Только тут я поняла, почему все так обожают это чувство и так ненавидят его. Мне учиться надо было, а я… Весь мой ЗОЖ полетел к черту, какой уж тут здоровый сон, когда внутри так колотится, тут даже думать невозможно, не то что спать. Лежишь и слушаешь как дурак — тук-тук, тук-тук. А что мне с твоего туканья, только мешки под глазами, да тоска непонятная совершенно. И ничего больше с этого туканья — хоть плачь, хоть ёжься – ничего! И гулкий стук заглушает, просто заглушает и мысли, и слова, и голоса, и ведёт в сторону, тянет. Оно слишком сильное для меня чувство! Я не умела и не хотела так чувствовать, я не могла.
Никогда так много не писала и в этом моё спасение — проза и стихи льются из меня рекой, может быть, потому, что я и, правда, хочу выразить ощущения, выплеснуть их хоть куда-нибудь – я же взорвусь, если не выплесну.
Так зачем же я узнавала его имя, пока имени его не знала, то и не думала о его имени, как о священном таинстве каком-то, а тут узнала — и у меня уже грудь дышит в ритме этого имени, у меня в этом ритме кровь в ушах стучит. И ни облегчения нет, ни радости — я болею этим, как самой страшной болезнью, шатаюсь очумевшая, всклокоченная и нелепая по школе и пишу, пишу, пишу, потому что это всё, что осталось, потому что даже читать не могу и перечитывать.
Я всегда смеялась над влюбленностью, глупость же — да и только, но теперь не могу смеяться, не хочу ни чувствовать, ни думать, и знать я ничего о нём не хочу — я спать хочу, учиться… А тут, где не встану — он, как будто издевается надо мной, честное слово.
Освободите меня, ослабьте это, я такая непонятная становлюсь, глупая, я чувствую даже, какая я глупая. Никогда такой глупой не была.
Я грушу бить не могу нормально.т Ася трещит про новый сериал на Netflix фоном, а я бы и рада потрещать, но совсем не о Нетфликс. И рассказывать ей ничего не хочется, даже не потому, что мне стыдно корчить из себя королеву драмы, а потому, что она не поймёт — знаю, что не поймёт.
Куда я полезла, зачем я полезла — у меня же теперь и аппетит пропал. Что конфеты, что брокколи — всё одно, всё без разницы. Зато я чувствую себя, наконец, и писателем и поэтом в полной мере, пожалуй, даже слишком полной для меня, для моего рационального разума. Мысли мечутся, рвутся, пытаются выбраться из моей бедной головы — а она не резиновая, не выдерживает Я всегда понимала, более или менее, чего я хочу, но теперь не понимаю себя абсолютно — кто я и зачем.
Я обожаю слушать его, слушать то, о чём он говорит. Я даже лица толком не помню — частями только, но помню голос, красивый такой, мелодичный. Мама спрашивает сочувственно, красивый хоть? Не знаю, мам. Голос красивый.
Как я могла влюбиться в человека, двадцать минут говорившего о полосатых рыбках и насосах для аквариума, ума не приложу — у меня самой ни рыбок, ни аквариума, ни желания об этом говорить, но я теперь знаю абсолютно всё об этих рыбках, потому что, это же я - чёрте что, а не человек.
И принципы мои — не навязывайся, не говори, не трать время зря — все они по швам пошли, да так ровно, что вроде и сшить обратно можно, а... не хочется. Вот и пойми меня — то хочется, то не хочется, а чего хочется — так это вообще тёмный лес, тайга непролазная и злая.
Заблудилась в трех соснах, что называется… Но да, заблудилась, пропала, спряталась. И не ищите меня, я сама найдусь — потом, когда отпустит. А когда отпустит… Это уже другой вопрос.
В общем, возвышенное чувство получилось, красивое. Только сложное слишком — а может, это я, простая, не знаю. Глупости это, глупости — но на глупостях жизнь строится, и мир, и вселенная, а кто я такая, чтобы отказываться строить вселенную? Пусть будет (черт с ней!) любовь. Пусть живёт.
30 янв. 2020
Никогда так много не писала и в этом моё спасение — проза и стихи льются из меня рекой, может быть, потому, что я и, правда, хочу выразить ощущения, выплеснуть их хоть куда-нибудь – я же взорвусь, если не выплесну.
Так зачем же я узнавала его имя, пока имени его не знала, то и не думала о его имени, как о священном таинстве каком-то, а тут узнала — и у меня уже грудь дышит в ритме этого имени, у меня в этом ритме кровь в ушах стучит. И ни облегчения нет, ни радости — я болею этим, как самой страшной болезнью, шатаюсь очумевшая, всклокоченная и нелепая по школе и пишу, пишу, пишу, потому что это всё, что осталось, потому что даже читать не могу и перечитывать.
Я всегда смеялась над влюбленностью, глупость же — да и только, но теперь не могу смеяться, не хочу ни чувствовать, ни думать, и знать я ничего о нём не хочу — я спать хочу, учиться… А тут, где не встану — он, как будто издевается надо мной, честное слово.
Освободите меня, ослабьте это, я такая непонятная становлюсь, глупая, я чувствую даже, какая я глупая. Никогда такой глупой не была.
Я грушу бить не могу нормально.т Ася трещит про новый сериал на Netflix фоном, а я бы и рада потрещать, но совсем не о Нетфликс. И рассказывать ей ничего не хочется, даже не потому, что мне стыдно корчить из себя королеву драмы, а потому, что она не поймёт — знаю, что не поймёт.
Куда я полезла, зачем я полезла — у меня же теперь и аппетит пропал. Что конфеты, что брокколи — всё одно, всё без разницы. Зато я чувствую себя, наконец, и писателем и поэтом в полной мере, пожалуй, даже слишком полной для меня, для моего рационального разума. Мысли мечутся, рвутся, пытаются выбраться из моей бедной головы — а она не резиновая, не выдерживает Я всегда понимала, более или менее, чего я хочу, но теперь не понимаю себя абсолютно — кто я и зачем.
Я обожаю слушать его, слушать то, о чём он говорит. Я даже лица толком не помню — частями только, но помню голос, красивый такой, мелодичный. Мама спрашивает сочувственно, красивый хоть? Не знаю, мам. Голос красивый.
Как я могла влюбиться в человека, двадцать минут говорившего о полосатых рыбках и насосах для аквариума, ума не приложу — у меня самой ни рыбок, ни аквариума, ни желания об этом говорить, но я теперь знаю абсолютно всё об этих рыбках, потому что, это же я - чёрте что, а не человек.
И принципы мои — не навязывайся, не говори, не трать время зря — все они по швам пошли, да так ровно, что вроде и сшить обратно можно, а... не хочется. Вот и пойми меня — то хочется, то не хочется, а чего хочется — так это вообще тёмный лес, тайга непролазная и злая.
Заблудилась в трех соснах, что называется… Но да, заблудилась, пропала, спряталась. И не ищите меня, я сама найдусь — потом, когда отпустит. А когда отпустит… Это уже другой вопрос.
В общем, возвышенное чувство получилось, красивое. Только сложное слишком — а может, это я, простая, не знаю. Глупости это, глупости — но на глупостях жизнь строится, и мир, и вселенная, а кто я такая, чтобы отказываться строить вселенную? Пусть будет (черт с ней!) любовь. Пусть живёт.
30 янв. 2020
Это произведение участвует в конкурсе. Не забывайте ставить "плюсы" и "минусы", писать комментарии. Голосуйте за полюбившихся авторов.
Ваше произведение принято. Удачи!