Благовещение

Уж и Благовещение настало, а зима никак не хочет уходить, держит в своих ледяных объятиях землю, укрыв все вокруг промерзлым снежным одеялом.

Аленка выглянула в окно. Глядя на засыпанный снегом двор, девица недовольно насупила черные как смоль, изогнутые коромыслицами брови. Только вчера двор от снега почистила, а тут — на тебе, за ночь вновь сугробы намело!

— Маменька! — звонко выкрикнула она, обращаясь к возившейся у печи худощавый высокой женщине средних лет. — Может, я снова лопату возьму и хоть проход к сеням почищу?

С этими словами Алена отошла от окошка и уж было собралась накинуть на хрупкие плечи зимний тулуп.

— Да что ты такое говоришь, дочка? — встрепенулась Мотря. — Благовещение нынче — праздник большой, работать нельзя!

— Но ведь к дому уж из-за снежных заносов не подступиться, — пыталась настоять на своем девица.

Не то чтоб ей сильно хотелось второй день подряд спину с лопатой гнуть, просто ждала в этот день Алена дорогого гостя, да не одного, а с обещанным подарочком.

— Да ты не бойся, Аленушка.

Женщина прекрасно понимала, что ждет дочка ее ненаглядного своего.

— Для настоящей любви нет преград, — хитро прищурившись, улыбнулась она. — А ежели твоего Андрея снег остановит, так значит и не пара он тебе вовсе,. Ты вот лучше послушай, доченька, что я тебе скажу, — женщина приблизилась к растерявшейся Аленке и погладила ее по распущенным непослушным темным волосам. — Ты вот, дочка, сегодня косы не плела почему? — все еще ласково улыбалась мать.

Не дожидаясь ответа, она продолжила:

— Потому, как замуж выйти в этом году хочешь! — женщина обняла свою кровинушку.— Вот, доченька, и работать сегодня тоже нельзя.

Мотря тяжело опустилась на деревянную лавку возле стола.

— Но… — хотела уж было возразить молодая упрямица.

— Не упрямься, Алена, — перебила на полуслове свою дочку Мотря. — Ты лучше слушай, что тебе мать говорит! По народному поверью, кукушка, вопреки запрету работать в этот день, единственная из всех птиц гнездо себе свила. За это и наказал ее Бог. По сей день не имеет своего гнезда кукушка, вот и вынуждена подкладывать яйца в чужие гнезда. Во-о-о-т, — медленно наставительным тоном нараспев произнесла Мотря.

Не стала Алена матери перечить, только нижнюю губу прикусила, чтобы не сказать то, что вертелась на ее языке. Девка вновь подошла к окошку и посмотрела на заснеженный пейзаж. Скучно ей было дома сидеть, и это мать прекрасно понимала:

— А ты знаешь что, дочка, — Мотря как раз стала вытаскивать из печи пряники, выпеченные в виде жаворонков. — Каково Благовещение проведешь, таково и весь год! Нечего тебе дома сиднем сидеть.

Девушка отвернулась от окошка и недоуменно воззрилась на мать:

— А что же мне делать, маменька, если работать нельзя?

— А ты, доченька, возьми одного из жаворонков, — Мотря кивнула на ароматные пряники с пылу с жару. — Да и ступай с ним в поле, весну-красну позови. Может, тогда и зима отступит, и заберет с собой снег и холод.

— И то верно, — обрадовалась Аленушка.

— Эх, маменька, — с небольшим разочарованием в голосе сказала она. — Вот если бы еще и Андрейка сегодня живую птичку принес, как обещал, тогда бы точно зима отступила и дала весне в свои права вступить! — натягивая на ноги валенки, сокрушалась девушка.

— Не грусти, дочка, еще не вечер.

— Все может быть, матушка, — с этими словами Аленушка взяла из рук Мотри пряник, выпеченный в форме жаворонка, и резво выбежала за порог.

Поле находилось совсем недалеко от затерявшейся в снегах деревушки. Именно сюда со всего селенья потянулись разрумяненные на морозном ветру местные девки. Каждая несла в руках выпеченного из теста в печи жаворонка. Встретившись на поле с Аленкой, подружки сбились в дружную шумную стройку и, не сговариваясь, подняли принесенные пряники вверх, словно выпускали в свободный полет певчих птиц.

— Жаворонки, прилетите!

— Студену зиму унесите!

— Зима нам надоела, весь хлеб у нас поела!

Закончив свой нехитрый обряд на зазывание весеннего тепла, девицы начали потихоньку разбредаться по домам.

— Ну что, Аленка, — обратилась Глафира, курносая веселая девица, к своей лучшей подружке. — Принес ли тебе твой Андрейка птичку, как обещал?

— Нет, — понурила голову Алена. — Я его со вчерашнего дня еще не видела.

— Не сумел поймать, наверное, — хихикнула девка. — А вот мне мой Васька еще вчера воробья принес, — не преминула похвастаться курносая.

— Везет же тебе, Глашка, — с завистью в голосе тихо пробормотала Алена.

И так ей на душе грустно от этого сделалось, хоть волком вой.

За грустными мыслями девица не заметила, как подошла к порогу, медленно пробираясь к двери сквозь снежные заносы.

— Аленушка, — вдруг услышала она за своей спиной веселый голос Андрея.

Тут же девка обернулась и увидела возле себя любимого:

— Где ты был? — с укором в голосе спросила она, надув пухлые губки. Увидев пустые руки юноши, она недовольно наступила брови. — И не стыдно тебе, Андрейка,. В любви мне клялся, звездочку с неба достать обещал, а сам? — она сердито топнула ногой. — А сам даже птичку поймать не смог!

До того досадно девке стало, даже слезы на глаза навернулись.

— Чего ты злишься, голубка моя? — Андрей одарил любимую лучезарной улыбкой. — Да ты не шуми, не бушуй. Лучше посмотри… — с этими словами парень вытащил из-за пазухи маленькую желтую синичку и аккуратно передал испуганную птицу в заботливые девичьи руки.

Лицо Алены просияло от счастья. «Все-таки любит!» Теперь она твердо это знала. Не раздумывая, девушка подняла синичку над головой и, разомкнув ладони, выпустила ее в серое холодное небо. Тут же, словно по Божьему велению, расступились темные тучи, явив людям солнце. В этот миг мелкие снежинки, которые весь день кружили в воздухе, словно невесомые пушинки, тяжелыми каплями дождя упали на землю.

— На Благовещение дождь — родится рожь! — весело сказал Андрей, притянув к себе за талию любимую и заключив ее в свои крепкие объятия.

— Как же хорошо, Андрейка, — Алена прижалась к широкой груди юноши. — Зима отступает!