Жил-был дом

   Этот дом ещё прадед мой построил. Савелий Апполонович. Женский парикмахер. Был бы там Яков Макарыч, к примеру, - тогда сразу ясно, это плотник или токарь и дом был бы крепким и надёжным, как и имя.

   У Савелия Апполоновича это сооружение напоминало скорее сложную женскую причёску. И главное, - Только не трогать! Оно хоть и покрыто лаком, но разрушить легко. Любуйтесь издалека…
   Отец с дедом конечно дом укрепили. Даже ещё один этаж надстроили. Но до сих пор, в любую непогоду моё сердце ёкало и сжималось, как у Наф-Нафа в его соломенном домишке.
   В этот вечер погода рыдала навзрыд. Ветер был настолько сильным, что порой умудрялся залетать в трубу и вызывать некоторое недоумение у огня в камине.
   Я был намерен сегодня продолжить печатать свою сказку для одного детского журнала. Но когда я сел за стол, и на бумаге появилось: “ …не успел зайка поужинать, как его домик не выдержал и рухнул, похоронив ушастого под собой.”, - выдернул лист из машинки и скомкав, выбросил в корзину.
   Вообще эта сказка не пошла у меня с самого начала. Пока было только название, - “Жил-был дом”. Дальше, по идее должен был идти какой-то текст. Но его не было. Зато была полная корзина скомканных шариков из почти чистой бумаги.
   “Продать, что ли этот дом?” – закралась мысль, но прадед с фотографии показал мне кулак и я сплюнув, пошёл на кухню курить.
   - С ума тут сойду, ей Богу. – поставив чайник, я сел на табуретку, закурил и посмотрел в окно.
   За забором напротив, сквозь пелену дождя я едва различил берёзу, которую помнил с детства. Ветер издевался над ней, как только мог, нагибая её то в одну, то в другую сторону. Неожиданно ствол преломился и половина дерева просто рухнула на землю, едва не задев мой дом.
   Я налил себе чай, перекрестился и услышал стук.
   “Показалось?”

   Я ещё раз перекрестился. Стук повторился.
   Стучали в дверь, - в этом я уже не сомневался.
   “Кого в такую погоду ещё могло принести?” – я накинул кофту и через сени спустился к входным дверям.
   - Кто там?
   - Никого.
   - В смысле?! – я откинул щеколду и распахнул дверь.
   За порогом действительно никого не оказалось. Зато ветер, тут же ворвавшийся в дом, чуть не свалил меня с ног. Я мгновенно  вспомнил про берёзу и поспешно заперся.     Пытаясь понять, что собственно только что произошло, я вернулся на кухню.
На моей табуретке сидел старик.
   - Вы кто? – я нерешительно топтался у входа чувствуя себя гостем.
   - Да спрашивал уже! – старик отпил мой чай. – Никто.
   Я пожал плечами, налил себе ещё один стакан и сел напротив старика.
   Ну, должен сказать, - он был совсем старый. И очень худой. С удивлением обратил внимание, что серые парусиновые штаны, белая рубаха навыпуск, подпоясанная красным кушаком, - всё было абсолютно сухое.
   Сказочный дед какой-то…
   - Эко берёзу-то как подкосило. – он кивнул в окно.
   Я не стал отвечать. Чёрт его разберёт, этого деда! Скажет ещё, - мол, ты с кем разговариваешь-то? Я ж никто!
   - А ведь годков тридцать, наверное отстояла красавица…
   Я молча прикинул. На ней ещё качели мой отец крепил… Всегда там стояла. Значит, всяко больше тридцати.
   - Больше.- решился я сказать вслух.
   - Больше, меньше. Уж без разницы ей… Курево-то есть, что ли?
   - А “никто” что ли, курит? – я вытащил сигарету и протянул старику.
   - Курит, не курит, а смолю потихоньку.
   Он взял сигаретку и прикурил.
   - Да ты сам то никто! – неожиданно изрёк дед и ткнул меня в грудь.
   Я в изумлении посмотрел, как его сухой, крючковатый палец прошёл сквозь меня.
   - Видал?! – старик хрипло рассмеялся. – Пусто! От того и пишется сказка твоя не шибко.
   - Вы так считаете? – я по-настоящему был ошарашен.
   - И слепая лошадь везёт, коли зрячий на возу сидит.
   - Чего? – я не совсем понял, о чём он.
   - Ничаво! Стать надо кем-то! Прозреешь, - тогда, и дело двинется с места.
   - Да я раньше-то писал же! Вон! – я кивнул на комод. – Одна книжка вышла даже!
   - Ну раньше, видать человеком был. А потом..., может совесть где утерял и стал никем.
   Я немного помолчал.
   - И что ж мне теперь..?
   - Думай! Еже ли думалку не профукал.
   Старик поднялся, взял с комода мою книжку, полистал, что-то прочёл прищурившись.
   - Ни рыба, ни мясо, ни кафтан, ни ряса… - положил книгу обратно, махнул рукой и вышел.
   Я услышал, как он прошаркал через сени. Хлопнула дверь.
   Я задумчиво допил чай, взял сигарету. Взглянул в окно. Дождь закончился. Где-то застучал дятел.
   “Петь не умеет, а весь лес слышит.” – вспомнил я слова отца.
   На столе стоял телефонный аппарат. Старый, массивный, чёрного цвета.
   Я поднял трубку.
   Когда диск отвертел последнюю цифру, послышались длинные гудки.
   - Аллё! Да, мам! Привет! ... Да нет, что ты? Ничего не случилось! Ты как? .... Господи, да не заболел я, честное слово! …. Ты это .., Ты прости меня, что не звонил так долго. Заработался что-то совсем. … Нет, еда есть! … Что? Да нет, не голодаю! Я заеду на днях. … Говорю, - заеду к тебе на днях! … Да, хорошо, конечно! Ты тоже себя береги. … Ага. … Хорошо. Давай!
   Я положил трубку.
   -“Ты только береги себя, сынок…” – тихо повторил я её слова.
   Я не никто. Я сын.
   Вернулся в комнату, сел за стол.
   Придвинул машинку, чуть подумал… И застучал клавишами.
   Писалось легко. На душе было спокойно.