Старая фотография

Полувековой юбилей – дата неоднозначная. С одной стороны – всё, конец, позади та самая черта, перед которой наматывал круги на стадионе молодости, и вдруг оказываешься на финишной прямой, ведущей, сами знаете - куда, со всеми сопутствующими в виде таблеток, врачей и размышлений о том, все ли успел в жизни сделать; с другой – опыт и прожитое, подразумевающие степенность и рассудительность…

Ох, если бы так!

Говорят, что характер не переделаешь. Я – именно из этой категории «непеределанных». Как был балбесом в двадцать лет, таким и в пятьдесят остался. Нет, не подумайте, не в буквальном смысле – в моей жизни все, как говорится, срослось: объездил полмира, профессию вот уже лет тридцать как не меняю, не злоупотребляю и так далее. Но вот замечательное качество любить одну единственную и неповторимую мне Бог не дал. От этого и беды, и проблемы были. 

К слову, совсем недавно вот уже четвертым браком женат…

Однако в этот раз уверен, что данный причал – мой последний. Судьба наши жизни переплела невероятнейшим образом - кто-то там, на небе, наверное, специально думал: как бы похитрее петли сделать, чтобы через двадцать пять рядов нитки встретились.

И случилось! Удивительно, что так вообще может быть.

Но обо всем по порядку…

Согласитесь: у каждого бывают встречи с человеком, лицо которого вроде бы знакомо, но вот вспомнить - кто это - никак не получается. Потом мучаешься, думаешь: дальних родственников, сотрудников на работе вспоминаешь, соседей по старой квартире или даже тех, с кем год назад в поезде на курорт ехал. Все без толку. Впрочем, утром лицо из памяти выкидываешь, и жизнь течет по давно проложенному руслу – встречных течений нет, ветер обычный, курс – привычный.

Но не в этот раз.

- Дедушка, за проезд передайте, пожалуйста.

Естественно, что данное обращение с собой я никак не соотнес. За спиной послышалось снова:

- Глухой, наверное… - И уже на весь автобус: - Дедушка! Я вам говорю: за проезд передайте, пожалуйста!

В этот раз меня по плечу похлопали. Понимание пришло сразу же… Кто? Это я-то «дедушка»? Мужчина, можно сказать, в самом соку? Да, с сединой, но не до такой же степени-то!

Оглянулся, смотрю: девушка двадцати с небольшим лет. Серьезно и даже как-то устало не по возрасту смотрит на меня вопросительно.

- Я вам говорю: передайте, пожалуйста.

И сто рублей бумажкой протягивает. Думал было начать оправдываться, но вовремя спохватился, что смешить других пассажиров автобуса незачем.

- За двоих, - добавила девушка, кивнув на симпатичную женщину, сидящую у окна.

Только на секунду я бросил свой взгляд на нее. Отвернулся. Затем посмотрел еще раз. Заметил, что и она на меня смотрит. И в тот момент, когда наши глаза встретились, я ее узнал.

Лариса!

Господи, быть не может!

Мои воспоминания двадцатипятилетней давности отразились на лице улыбкой – даже отвернулся, покраснев.

И тут слышу:

- Игорь, неужели ты?

Мысль промелькнула: может, притвориться, что я - не я?..

- Я…

Женщина, прежде, чем что-то сказать, внимательно, оценивающе, меня осмотрела.

- Ты почти не изменился… Волосы только седые. Животик вот появился. Поправился. Морщинки… А глаза те же, что и были – огнем горят. Если бы не они, то, может, и не узнала бы.

- И ты, Лариса, почти не изменилась. Прости, не знаю что говорю – ты совсем не изменилась: все такая же красавица.

- Да ладно тебе. На комплименты ты всегда горазд был, - и тут спохватилась. – А это, - на девушку кивнула, - моя дочка. Викой зовут.

Насколько позволило не занятое другими пассажирами автобуса пространство, я расшаркнулся, поклонился и церемонно представился:

- Игорь Леонидович, актер театра и по совместительству – друг молодости вашей мамы.

Вика в ответ улыбнулась.

- Принцесса на бесконечном выданье – будущая королева Виктория, - а потом добавила: - Вы за «дедушку» простите меня – просто ваши длинные волосы и седая борода меня смутили немного.

И – также, как мать - посмотрела внимательно.

- Может быть, я и не ошиблась. Разве у вас внуков и внучек нет еще?

Я покраснел почему-то.

- Знаешь, нет, внуками не разжился пока. Хотя, если честно, не знаю.

- Как так? – спросила Вика.

- С прошлыми женами не общаюсь что-то, но дети были: сын и дочь. Взрослые уже…

Ларисина дочка хотела что-то уточнить, но тут их остановку объявили.

- Игорь, может, проводишь? – Спросила Лариса и две больших сумки, продуктами наполненных, из-под сиденья вынула, - Сегодня у Вики день рождения, 24 «стукнуло». Вот, на рынок ездили…

Конечно, провожу. Как иначе…

Без слов сумки подхватил и к выходу из автобуса пошел. Лариса с Викой – следом.

Оказалось, что дом, в котором они жили, находился за квартал от остановки. Всю дорогу вопрос мучал: как Лариса меня своему мужу представит? Мол, знакомый из прошлого, которого случайно в общественном транспорте встретили? Или, может, просто мужик, который согласился тяжелые сумки поднести?

Странно, но Ларискин дом вблизи показался очень знакомым, родным каким-то. Я даже с бабушками на лавочке вроде бы по-свойски поздоровался – типа: здрасьте, как здоровье…

И только зайдя в подъезд, понял, что одна из старушек ответила: «Да нормально все, Игорек, живы вроде…». Однако списал это на свою врожденную фантазию и впечатлительность.

Когда в лифте на седьмой этаж поднимались, не удержался, спросил:

- Ларис, а твой благоверный не будет против моего появления?

Она глаза в сторону отвела.

- Так и нет его - считай, не было никогда. Отец Викин в армии погиб – я тогда ей беременная еще была. С тех пор вот вдвоем живем…

Вздохнула.

- Да и не нужен нам никто. Да ведь, дочь?

Вика к материному плечу головой прислонилась.

- Да, мамулечка, нам и вдвоем хорошо.

Когда двери лифта открылись, я первый на площадку вышел и вправо пошел. Рука к дверной ручке сама потянулась. Вика это заметила.

- Ощущение, что вы у нас частый гость были. Вот - где наша квартира даже знаете…

- Самому странно, - зачем-то начал оправдываться, - я у Ларисы никогда вроде не был. Да?

Лариса в это время ключи из сумочки доставала.

- Не был. И быть не мог. – И уже к дочери: - Вик, мы с Игорем были четверть века назад знакомы, а в эту квартиру переехали только десять лет как. Так что он в принципе о ней не знал.

Вот как. Странное очень дежавю получается: с секретом.

И сама квартира оказалась словно наизусть мною выученная: здесь вот выключатель, здесь – дверь в комнату, которую до конца открывать нельзя, потому что за ней тумбочка, а здесь – часы настенные с кукушкой, которые на пять минут постоянно спешат.

Собственно, к ним первым я и подошел – гирьку за цепочку потянул и стрелку на пять делений назад перевел. Вот, теперь правильно все.

Лариса за моими действиями наблюдала.

- Слушай, Игорь, действительно – странно как-то выходит: только пришел, и сразу же то, что я обычно делаю, делать начал. Может, ты до нас здесь жил?

Я застыл посередине комнаты, в стены, обои, окна всмотрелся. Нет, не было в моей биографии такой страницы.

- Ларис, совпадение, наверное.Так что…

- Ну да ладно… Я пойду пока сумки разберу и на стол накрою. Ты же не против с нами посидеть? Или, может, дома семья ждет?

- Один я сейчас живу. Месяц как развелся в очередной - третий - раз.

- Да вы ловелас, Игорь! – Засмеялась Вика. – Или у вас характер трудный, что ужиться ни с кем не можете?

Мама на дочь с укором посмотрела:

- Вика, ну как не стыдно тебе такие вопросы задавать…

- Ничего, пусть задает, - отвечаю, в углу дивана пристроившись, - дело молодое: любознательность ответов требует. Так вот, Ловеласом звали героя романа английского писателя Ричардсона «Клариса Гарло». Имя со временем стало нарицательным для мужчин, так сказать, легкого поведения. К таким я уж точно не отношусь…

- Ой, я не знала. Простите меня за это определение…

- Ну что ты, Вика, сейчас это слово в гораздо более широком смысле используется. Тем не менее, как-то специально к победам на «женском» фронте я не стремился, просто очень влюбчивым был: если женщина понравилась, все, моя навеки, думалось. Но потом понимаешь, что жить нужно не с красотой, не с талантом или хорошей фигурой, а с человеком, которого за всей этой мишурой сразу разглядеть не получалось.

- Поэтому и расставались? – Вика рядом со мной на диван присела.

- Да, а чего мучаться-то?

- А как же «стерпится – слюбится»?

- Иногда для этого и целой жизни может не хватить. Так что зачем время впустую тратить? Вот и сейчас – вместо того, чтобы твоей маме на кухне помочь, мы на диване прохлаждаемся. Так что, пойдем-ка пользу приносить.

Общими усилиями почти за полчаса мы из заранее отваренных овощей сделали оливье и «под шубой», я аккуратно колбасу порезал и на тарелку красиво выложил, Вика из свежих томатов и огурцов салат приготовила – в общем, достаточно быстро к застолью все было готово. В зале разложили стол-книжку, который Лариса накрыла красивой скатертью с узорами. Вика на это заметила:

- Мам, ты эту скатерть только на Новый год достаешь…

Женщина немного смутилась.

- Сейчас тоже ведь праздник, доча: твой День рождения…

- Ааа, поняла: это ты, наверное, на гостя впечатление произвести хочешь! – и мне подмигнула.

Лариса в ответ промолчала. Вздохнула только.

Наконец, за стол сели. Я бутылку шампанского, которую Лариса из холодильника принесла, открыл. Первые минут пятнадцать почти не разговаривали, какая-то неловкость что ли была, затем, после второго тоста, стало попроще.

- Я ведь за твоими успехами следила, - призналась Лариса. – Когда мимо театра проходила, всегда на афишах твое имя искала. А когда ты в рекламе снялся, которую по всем каналам показывают, все, думаю, совсем звездой стал…

- Мама! – Воскликнула Вика. – Почему же ты мне ничего про своего такого известного знакомого не рассказывала! – И ко мне повернулась: - а в какой рекламе вы снимались? Что-то лицо не припомню никак…

- Да там меня узнать почти нельзя – грима много.

- Ну а реклама про что?

- Как бы это сказать… Средство для увеличения мужских возможностей…

Вика тут же звонко рассмеялась.

- Ну вас же на работе заподкалывали наверное?

- Да уж…, - говорю с улыбкой, - приходилось иногда оправдываться.

В общем-то, это и разрядило обстановку. Вдруг почувствовал себя здесь как дома. Странное ощущение! Даже мурашки по спине побежали. Все здесь какое-то родное, свое.

И вот именно в тот момент, когда я улыбнулся этим своим мыслям, Вика предложила мне посмотреть альбом со своими фотографиями.

Признаться, я не очень люблю смотреть чужую жизнь на фото: там она искусственная, в специально принятых позах, с ненастоящими улыбками на лицах. Поэтому альбом пролистываю по возможности быстро, не вглядываясь в изображения.

Вика ко мне поближе свой стул подвинула, освободила на столе место и положила передо мной толстую книгу, на обложке которой красивым подчерком было выведено: «Моя жизнь». На первой странице была черно-белая фотография совсем крошечного ребенка.

- Это я. – Прокомментировала Вика.

И так далее… Каждый раздел был посвящен определенному этапу ее жизни. Здесь – в садике. Потом – в школу пошла: первоклашка, и вот уже выпускной. А это – с мамой в Москву на Мосфильм на экскурсию ездили. И на море тоже.

В конце альбома оказалось несколько фотографий, не вставленных в специальные кармашки, на которых были изображены какие-то люди группами и по одному.

И вдруг сердце бухнуло так, что альбом чуть было не выпал из моих рук.

- Что с вами? – Спросила Вика.

- Вот…- и показываю на фотографию еще совсем молодого парня.

- Это папка мой. Перед армией. Только это от него и осталось…

На кухне, где Лариса посуду мыла, разбилась тарелка. Через секунду Викина мама к нам в комнату зашла – бледная, глаза ярко светят, на меня смотрит.

- Да, Игорь, так и есть. На фото Викин отец…

А там - я. 

Совсем пацан еще – лет тридцать и килограммов сорок веса тому назад – узнать, если не знаешь, вряд ли можно.

И тут Вика поняла все - губы задрожали, слезы навернулись. Фотографию из моих рук взяла, сравнивает.

- Господи… Папа…

А у меня самого комок в горле, слова сказать не могу. И тоже – слезы. Но притянул ее к себе, по голове ладонью провел. И Вика приняла, ушло напряжение, заплакала.

- Как же так? А мама говорила, что ты погиб…

И мы оба на Ларису вопросительно посмотрели. Она вздохнула тяжко, зачем-то приборы на столе поправила. И рассказала все…

…Доча, тогда я около Центрального парка жила. Вечерами с подружками гулять туда ходили. Собственно, именно там в один из вечеров мы и познакомились с Игорем. Двадцать пять лет назад это было, второго июля. Как сейчас помню – на танцплощадке после того, как ведущий объявил «медленный» танец, он подошел ко мне, встал на одно колено и сказал:

- Принцесса, я полюбил вас с первого взгляда и не представляю своей дальнейшей жизни без вас. А пока, может быть, согласитесь со мной потанцевать?

Разве можно отказать после этого? Игорь был остроумным, веселым юношей – очень быстро, незаметно, вскружил мне голову. Втрескалась я в него по самые уши. Стали много общаться, дружить. Но вот предложения руки и сердца всерьез я от него так и не услышала. В памяти только то, шуточное, осталось.

Месяца через два после нашего знакомства, там же, в парке, я случайно увидела как Игорь с какой-то девчонкой на лавочке целуется. Думала, все, на этом моя жизнь кончилась. Сколько мне тогда исполнилось? На семь лет я младше тебя, Игорь, – глупенькая была совсем. Ты не знаешь, но я даже к твоей маме ходила, на коленях у нее плакала. А когда узнала, что беременная, именно она меня больше всех поддержала.

- Моя мама? – Я ушам своим не поверил. – Она умерла пять лет назад…

- Знаю, неделю тогда проплакала. Я и на кладбище была, но в стороне стояла, чтобы ты не увидел.

Так вот, я у нее обещание выпросила, что не расскажет она тебе о моей беременности и о ребенке, когда он на свет появится. Все выполнила! Она нас с Викой и из роддома встретила, и потом ночами с ней сидела, поддерживала как могла…

- Мама, моя бабушка – это и есть Игоря, то есть – папы, мама?

- Да, дочь, здесь я тебе правду сказала – его это мама. Не представляю: чего ей стоило о своем сыне тебе не рассказывать. Очень сильный характер у нее был…

Игорь, ты даже не представляешь, сколько времени она здесь провела! Для соседей историю придумали, что Викин отец в армии погиб. Но потом я узнала, своим подружкам в нашем дворе она твои фотографии показывает – мол, у нее еще один сын есть, актер известный.

- Поэтому меня бабуля на лавочке по имени назвала…

- Да, узнала, наверное. Ты же для них как родной после стольких лет разговоров с твоей мамой стал.

И твое дежавю объяснение имеет. Когда мы сюда переехали, твоя мама эти часы с кукушкой нам на счастье подарила – говорила, что они еще её маме принадлежали, которая где-то в деревне жила.

- Точно! Вспомнил. Я туда еще совсем маленьким на лето уезжал. Почти не помню ничего из того времени…

А остальное… Я объяснить вряд ли смогу – думаю, что сердце само всегда направление подсказывает, по разным дорогам, иногда окольными путями, к родному человеку ведет. И в итоге - обязательно приводит… По другому и быть не может!

Все так и есть, все до последнего слова – правда. Уже несколько лет я на Ларисе женат. Дочка с нами пока живет, но недавно ухажер серьезный – не то, что я в молодости – появился. Уверен, все хорошо у них будет.

И у нас с Ларисой все замечательно. Как там в народе говорят: первая жена – от Бога, вторая – от дьявола, а третью – сам выбираешь. Так вот, по всему выходит, что Лариса - моя первая суженая, Богом подаренная. И пусть даже через четверть века после первой встречи… Ведь чему быть, того миновать вряд ли получится.

(а это та самая старая фотография тридцатилетней давности, на которой изображен автор...)