"По природе я не литератор, а живописец" К 150-летию М. Пришвина

4 февраля исполнилось 150 лет со дня рождения Михаила Пришвина, выдающегося писателя-натуралиста. Все его произведения посвящены неразрывной связи человека и природы, единству живого мира, в котором, как считал писатель, чудеса «совершаются везде и всюду и во всякую минуту нашей жизни».

«Поэзия, вернее всего, и есть искусство самобытно говорить общеизвестное», — заметил в своем дневнике Михаил Михайлович Пришвин. Он подарил нам «весну света», закрепив в этом образе тот сезон природы, когда еще по-зимнему морозно, но прибывающий солнечный свет, его особая яркость, пока единственный признак весны, говорит о повороте к лету, — и сердце человека уже радуется. Всего за несколько дней до смерти, вспоминая долгую жизнь, Пришвин напишет в дневнике: «Мало ли чего в нашей жизни было разбито, но я спас и вывел к людям „весну света“».

В автобиографии даже день своего рождения писатель осмысляет, соотнося его с «весной света»: «Родился я в 1873 году в селе Хрущево Елецкого уезда Орловской губернии, по старому стилю 23 января — когда прибавляется свет на земле и у разных пушных зверей начинаются свадьбы».

В жизни Пришвина, совпавшей с трудными главами российской истории, были и счастливые страницы, было немало испытаний и несчастий. «Только измерив жизнь в глубину своей неудачей, страданием, иной бывает способен радоваться жизни и быть счастливым; удача — это мера счастья в ширину, а неудача есть проба на счастье в глубину», — убежден писатель. Пришвин-натуралист всегда внимателен к глубине, к корням и родникам. Оборачиваясь на пройденный путь, он указывает нам значимые моменты своей биографии, помогая увидеть истоки, родники, питающие как своеобразие его писательского дара, так и силу характера, способного претворять несчастье «в этап в творчестве счастья». Многие события, на первый взгляд случайные, оказываются звеньями единой цепи, неуклонно ведущей к осуществлению призвания. Именно так, словом «звенья», обозначил Пришвин этапы пути своего героя в автобиографическом романе «Кащеева цепь».

Отец Пришвина, сын елецкого купца, получил после семейного раздела Хрущево и зажил в нем помещиком: любитель и знаток лошадей, превосходный охотник и садовод. Вероятно, от него унаследовал Пришвин любовь к природе и потребность, умение радоваться жизни. Но отец жил слишком легко и весело, в результате — крупный карточный проигрыш, разорение и ранняя смерть.

«Отец не пережил несчастья, умер, и моей матери, женщине в сорок лет с пятью детьми, мал мала меньше, предоставил всю жизнь работать на банк», — вспоминает писатель. Мать работала неустанно и не только позволила всем детям получить высшее образование, но под конец жизни даже смогла выкупить имение. Так разделились в родителях Пришвина два жизненных принципа, две основные движущие силы человеческого бытия: отец, с его легкой жизнью и страстной охотой, жил как хочется, мать, мужественно и самоотверженно трудившаяся, — как надо. «Хочется» и «надо» — всю последующую жизнь писатель будет искать гармоничного их соотношения.

Иллюстрации из сборника «Лисичкин хлеб». Художник: Нонна Алёшина

В 1883 году Пришвин поступил в Елецкую гимназию — получить образование было «надо». «Из всего гимназического периода у меня самым главным переживанием был „побег в Азию“», — вспоминал писатель. Три гимназиста поплыли на лодке в Азию, рассчитывая по рекам добраться до Азовского, а там и Черного моря, уверенные, что так смогут попасть в прекрасную «страну Золотых гор». Беглецов поймали, вернули назад, дав повод к оскорбительным насмешкам: «Поехали в Азию, а приехали в гимназию». «В такой острой форме уже в детстве стал передо мной вопрос об отношении сказки к жизни. Это перешло потом в бунтарство, метавшее меня из одного учебного заведения в другое, из страны в страну», — так лаконично характеризует писатель период своего обучения.

Только один учитель географии, В. В. Розанов, впоследствии известный писатель и философ, понял и поддержал беглецов-мечтателей. Но вскоре именно с ним возник конфликт, из-за которого Пришвин был исключен из 4-го класса гимназии. Пришлось уехать к дяде в Тюмень и продолжать образование там, в реальном училище. В его программах в большем объеме, чем в классической гимназии, были представлены естественные и математические науки. Они, и особенно химия, настолько увлекли юношу, что в 1893 году он поступил в Рижский политехникум на химико-агрономическое отделение.

Иллюстрации из сборника «Лисичкин хлеб». Художник: Нонна Алёшина

Но увлекала Пришвина не только учеба: подобно многим современникам, он был увлечен идеями марксизма, воспринимая их как сказочную мечту о прекрасном будущем и гармоничном человеке. За участие в марксистском кружке Пришвин был арестован и полгода провел в одиночной камере Митавской тюрьмы. Продолжать образование в России было невозможно — и он отправился за границу, в Лейпциг.

Для университетского образования в Германии того времени характерно отсутствие резкого разделения на естественные и гуманитарные дисциплины: Пришвин продолжил агрономическое образование на философском факультете. Ему открылся новый мир интенсивных и напряженных исканий, характерных для европейской культуры рубежа веков. Помимо науки, русского студента захватили искания и в области искусства — живопись и музыка, особенно Вагнер. Не в этих ли студенческих увлечениях истоки живописности и музыкальности пришвинского стиля? Как не увидеть знак судьбы в том, что обстоятельства, бросавшие будущего писателя из одного учебного заведения в другое, в итоге привели его в Германию? Универсальность образования, полученного там, многое объясняет в творческой индивидуальности Пришвина: агроном и философ по диплому, любовь к земле он сочетал со страстным поиском «слова правды».

Возвратившись в Россию, молодой агроном устроился на службу в земстве, вел пропаганду прогрессивного землепользования, работал на испытательных станциях, писал агрономические статьи и книги. Но скоро он понял, что прикладная наука его не удовлетворяет. Именно тогда, в 1905 году, начинает Пришвин вести дневник, который на протяжении полувека станет для него и собеседником, и творческой лабораторией.

Иллюстрации из сборника «Лисичкин хлеб». Художник: Нонна Алёшина

После истечения запрета на жизнь в столице он поселился в Петербурге. Этот переломный момент пришвинской биографии отмечен целой цепью счастливых совпадений, которые впоследствии покажутся писателю знаками судьбы. Случайное знакомство с Н. Е. Ончуковым, известным собирателем фольклора, поможет осуществиться детской мечте о путешествиях в неведомые страны.

В 1906 году Пришвин отправился на Север, в Олонецкую губернию, для записей былин и сказок. Путешествие это было нелегким: «без гроша в кармане, с одним дешевеньким ружьем», в тяжеленных болотных сапогах пешком исходил он северные леса в поисках народных преданий и на всю жизнь сохранил благодарные воспоминания о людях, с которыми довелось встретиться в этом «краю непуганых птиц». Пришвин возвратился в Петербург не только с ценными фольклорными материалами, но и с материалом для собственной книги об этих странствиях. Работа над ней многое открыла Пришвину в понимании своего писательского дара:

«По природе я не литератор, а живописец, ведь я мало смею выдумать, а работаю по натуре, и если дерево стоит направо, а я напишу налево, то рисунок мне обыкновенно не удается. Но я вижу все живописно и, не приученный к рисованию, пользуюсь словами и фразами, как красками и линиями».

Судьба очерков о северном крае сложилась так же неожиданно и счастливо, как и сама экспедиция. «Я устроил свою первую книгу, не имея никаких связей, не зная в Петербурге ни одного писателя», — вспоминал Пришвин, с особенной радостью говоря о неожиданно большом гонораре. Книга очерков «В краю непуганых птиц» была удостоена медали Российского географического общества, а сам Пришвин стал его действительным членом. «Я схватил свое счастье, как птицу на лету, одним метким выстрелом» — так определит он, страстный охотник, этот переломный момент своей жизни.

Радость открытия для себя и ценность этих открытий для других позволили Пришвину сочетать «надо» и «хочется»: «Выдумав себе чрезвычайно дешевый способ путешествий... я везде побывал: и на севере, и на юге, и на востоке, и на западе, в горах, в лесах, в океанах, в пустынях, добрался и до той Азии, куда хотел убежать в детстве». Новые экспедиции — на Север, в Поморье, в Заволжье, Среднюю Азию — и новые книги.

Иллюстрации из сборника «Лисичкин хлеб». Художник: Нонна Алёшина

Поэтичные, уходящие корнями в народные предания, книги очерков позволили Пришвину занять свое место в русской литературе. Он сближается с известными писателями, принят в члены религиозно-философского общества, накануне Первой мировой войны увидело свет первое собрание сочинений Пришвина. При всем своеобразии его голоса — эти очерки отражают дух эпохи, с ее тягой к символизму и напряженными религиозно-философскими исканиями, стремлением обрести новые пути к Богу накануне мировой катастрофы.

В «Черном арабе» природа степи и ее обитателей описана этнографически точно. Но цель у наблюдателя больше, чем этнографический интерес: он приехал посмотреть страну, «где люди живут так, как жили все люди в глубине веков». Естественный человек чувствует неразрывную связь с природой и живет по законам небес. Может быть, потому так легко преодолеть здесь грань миров, и не только лошади забегают ввысь и остаются в небесной пустыне — но и звезды спускаются в самый низ, чтобы услышать желанные новости. Отсюда, из мира древних юрт и огромных стад, мира, пропитанного запахами молока и крови, Петербург с его тысячами домов и незаходящим солнцем кажется миражом. Миражи, порожденные природой степи, рождают особую атмосферу, в которой равно призрачны и огромный северный город, и заблудившаяся собака, и пропавший ребенок, и Черный араб, легенда о котором возникает на наших глазах, чтобы вечно жить среди желтых сопок и звезд. Родники живой воды и страна обетованная — их ищут не только верблюды и их погонщики. Эти восходящие к Библии символы духовных исканий, устремленности к цельности бытия, останутся с Пришвиным на всю жизнь.