Ну, тадыть... И слава Богу! (Из цикла "Жили-были старик со старухой")
- На четыре поставь мне.
- Чево я те поставлю? Свечи?
- Будильник! Куды мне свечи-то!
- Ну, куды свечи- разобраться-то можно. А будильник… А ну-ка, покажь мне его.
- Где я те его возьму-то?
- А я где?
- Не понял.
- Да ты где у нас будильник-то увидел?
- У нас что ж… Будильника нет, что ли?
- Да когда он был-то, старый?! Сто лет в аминь…
- Кто ж тя будит?
- Да кто и тя! Старость, что б ей не кланяться.
Старик задумался:
- … А мне чевой-то всегда казалося…
- А те всю жисть чевой-то кажется! – старуха загремела посудой. – Что картошка сама посадится, прополется, да соберётся… Что куры, как снесутся, так сами яйца и в избу снесуть! Что хряк сам себе корма насыпить, да и уберёт за собой! Что корова сама себя подоить, сорняки сами у корня обломятся, ягоды, как поспеють, так сами и в лукошко уложатся, вёдра сами на коромысле воду в избу доставять! Что в избе по хозяйству вообще дел нету, зато полна горница будильников! А топор дрова сами просят их порубить, а апосля в поленницу складутся! И…
- Погодь, погодь старая. Затрещала…
- Чево вдруг? А я, ведь ишо могу насыпать!
- Остановися! С горкой уж! … Я ж, погодь…колол дрова-то!
- А когда колол-то? Напомнить?
- Ну.
- Зимой! Когда задница твоя смёрзлась, тады и соизволил за топор взяться.
- Ну…
- Чево разнукался-то? А как тепло пришло, так может мне и не готовить? Печь-то, поди не святой дух прокаливат!
Старик покраснел:
- Да я, ей Богу и не знамши даже!
- Ой, не гневи Бога, старый! Не знамши он! Вчерась, что ли в деревню приехал?! Просто уселося у тя в голове, -“Справляется ж старая, и ладно!”
- Так ить…
- А не станет меня, на тя ж всё ляжеть!
Старик мигнул:
- Куды это ты собралась-то?
- Куды… А куды все уходють? Дорога одна у всех.
- Типунь-то те на язык, старая! Я ж…
- Молчи, коли не знаешь! У меня уж дважды в огороде сердце-то прихватывало…
- …… Да как же это? – старик не на шутку испугался. – Когда это? Что ж ты мне… Так, доктора ж надоть!
- Нет, старый такого доктора, чтоб жизнь продлевать-то… - старуха села на табурет.
Старик молча смотрел на неё, словно впервые увидел:
- Нешто серьёзно? А, старая…? – он положил руку ей на колено.
- Эх, старый… Да рази стала бы я шутить-то? – старуха тяжело вздохнула, положила свою ладонь поверх его. – Ты вот что… Еже ли прихватит меня сызново, не вздумай тока меня в больничку отправлять! Я тама быстрее помру.
Старик сидел боясь пошевелиться. Мир вокруг него словно замер. Старуха это приметила, улыбнулась:
- Погодь пужаться! – она погладила его по руке. – Да отомри ты, Господи! Окаменел весь. У меня покудово ничево не болит. И когда опять прихватит, - одному Богу известно. Может, и вовсе обойдётся!
Старик слушал.
- Сейчас мы с тобой чайку…. – старуха встала, взяла черпак, долила воды в самовар. – А после сходим, я те покажу, как хряку смешивать и скока курям пшена сыпать.
Старик продолжал молчать. От сердца вроде малость и отлегло, но на душу старухина новость легла тяжёлым камнем. Не сдвинуть…
Он поднялся:
- Я … на крыльцо выйду. Подымлю. Слышь?
- Да слышу я. Выйди.
Старик медлил, словно раздумывая, - оставлять ли старую одну?
- Иди, говорю! – старуха рассмеялась. – Вот стоит-то топчется.
На крыльце старик достал папироску и тяжело опустился на ступеньки, но прикурить забыл. Задумался.
“Как же так-то? Это ж? … Одна дорога у всех…. Чево она мне там про корм-то?” – мысли старика цеплялись друг за друга, спотыкались и никак не могли выстроится. – “Дважды сердце прихватывало…” – он попытался прикурить. Получилось со второй спички, - руки дрожали. – “А я и знать не знал… Скока ей? Да как и мне… А мне скока?”
Старик зажмурился, попытался вспомнить, посчитать… Где-то вверху застучал дятел, старик сбился:
“Фу ты, напасть, не помню! Да и давно уж интерес пропал-то… Слилось уж, поди всё в одну реку, плывёшь себе, покашливаешь…
Старик поймал себя на мысли, что никогда не задумывался, как он будет плыть без старухи…
“Да мы ж всю жисть вместе! А помрёт..., это ж как отрезать от меня вдоль. Половину. Как я дальше? Ничего ж не смогу, ить! … Помрёт… Не будет её, я ж…
- Иди! Вскипел!
Старик поднялся, затушил папиросу.
В этот вечер он так и не смог вымолвить хоть слово.
За чаем старуха что-то рассказывала, потом они куда-то ходили, старуха ему что-то показывала, объясняла… Он иногда рассеянно кивал головой и в конце концов она поняла, что всё мимо. Рассердилась. Послала его к чёрту и отправилась спать.
Ночью старику снились то черти, то Кузьмич, то внучка… Под утро приснилась старуха, которая так громко и явственно стонала, что он проснулся.
Чертей не было. А вот стон не прекратился. Старик включил свет, повернулся к старухе:
- Чево ты? Слышь? … Плохо те?
Старуха лежала на спине. Одна рука безвольно вытянулась вдоль тела, вторая покоилась на груди.
Стон был глухим, словно рождался где-то внутри и никак не мог выбраться наружу. Казалось стонало всё тело.
Старик достал платок, вытер с её лба капельки пота.
Старуха приоткрыла глаза, увидела его:
- Ефим…
Старик вздрогнул. Как давно он не слышал своего имени…
Губы старухи дрогнули.
- Ефим… – повторила она.
- Здеся я, тута… С тобою!
- Не могу я громко… – её голос был похож на шелест. – Пригнись чутка…
Старик склонился.
- Ты… вот что…. – каждое слово старухе давалось с трудом. – Порося пока… не коли. Он…наберёт ишо… за лето. Корову …не продавай… Путь… Зинку попроси…пусть она её… доить…
- Зой, ты чево?... Ты бросать меня удумала, что ль?!
- Тихо… Не… Не перебивай ты … меня щас. … Дослушай. Прошу. – она чуть помолчала, собираясь с силами. – Ты… помнишь…мы с тобой…осину…посадимши?
- Ну… – по щеке старика прокатилась слеза и упала ей на мочку уха.
- Ты ме… Ты меня … под ней схорони.
- Да как же это?... Да что ж ты…
- Не скрипи… И так…туго мне… Туго говорить. И… ты главное… не серчай больно… Хлопотно те щас… щас будеть... – старуха с нежностью посмотрела на старика, хотела погладить его по голове, но сил уже не было.
- Да что же это?... – старик взял её руку в ладони, поцеловал и уткнулся головой. Плечи затряслись.
- И ещё… Ты….Ты тока … не беги…вслед…. Слышь, Ефимушка… Пожи…Поживи ещё…. – прерывисто вздохнув, старуха закрыла глаза, чуть улыбнулась и тихо выдохнула. В последний раз.
Старик поднял голову, посмотрел. Сразу всё понял.
Медленно встал, подошёл к ходикам. Дотронулся до маятника, - остановил.
Стараясь не смотреть в сторону кровати, прошёл к окошку, распахнул ставни.
Уже светало. Сквозь ворвавшееся в горницу щебетание птиц, старик различил кукушку:
- Да всё уж… Чево ты там…? – он подвинул стоящий на подоконнике горшок с подсолнухом. Оглянулся, приметил на лавке у стены лейку. Подошёл, взял, чуть подлил к стеблю. – Попей, родной… Попей. Когда теперь ишо доведётся?
Закрыв глаза он попробовал к себе прислушаться… Ничего. Ни горечи, ни печали, ни страдания… Словно всё разом сгорело. И в образовавшейся пустоте он вдруг уловил какой-то звук. Тонкий, надрывный… Так звенит туго натянутая струна.
“Наверное, в сердце где-то…” – подумал он.
Со двора, от сарая донеслось мычание.
- Не… Не ко мне уж. – старик покачал головой. – Не ко мне…
Он вернулся к кровати, сел. Взглянул на старуху. Провёл рукой по седым волосам и лёг на спину рядом.
- Прими меня, Господи. – он перекрестился и закрыл глаза.
В следующую секунду струна лопнула и сердце старика остановилось.
Э П И Л О Г
Кузьмич отложил лопату, проверил, - крепко ли стоит крест:
- Ты точно уверена, что здеся, а не на кладбище надоть было?
- Уж по пятому-то кругу с одним вопросом, етить то тя! – Зинка воткнула в пригорок у креста собранные цветы. – Она ишо, когда сажала осину эту, говорила, мол, - а я рядышком лягу…
- Ну смотри… Напутала еже ли чево, - сама перекапывать будешь! – Кузьмич достал стакан, налил половину, поставил рядом с цветами, прикрыл хлебушком. – Хорошо, что вместе ушли.
- Да-а… – Зинка кивнула. – Свезло им...
Кузьмич налил в стопки, протянул одну Зинке:
- Интересно, как у нас выйдеть?
Зинка отломила кусочек хлеба, взяла стопку:
- Да кто ж его знаить?
Они не чокаясь выпили.
- Да как бы не вышло! Мы уж давно с тобой, Кузьмич одно сердце на двоих делим! Так что… Кто б не помер, второй-следом. – она кивнула на крест. – Я думаю, у них так же вышло.
Кузьмич достал папироску, закурил:
- Ну тадыть… И слава Богу.
К О Н Е Ц
