Смотреться в зеркало

Столик старого потёртого трюмо заскрежетал своими створками, то ли от сырости, то ли от молчания других обитателей особняка. Да, иногда наступала такая тишина, когда не скрипело кресло-качалка, не раздувался от жары сундук, выдавая пыхтение дубовых дощечек за недовольство от пустоты содержания. В такие минуты не сверкала настольная лампа под лучами солнечного света, пробивавшегося через неплотно закрытые шторы, и давно забывшая свет электрический. Когда мебель, забытая хозяевами, издавала различные звуки, казалось, что вещи разговаривают между собой, рассказывают истории, которые происходили с их участием, и по которым они скучают. Дом опустел несколько лет назад, но полная тишина наступала не часто и ненадолго. Возможно, лишь для того, чтобы очередной рассказчик из домашней обстановки собрался с мыслями. Вот и сейчас…
Вечерело. Тонкая полоска лунного света приблизилась к трюмо и коснулась тусклого зеркала. Зеркало оживилось:
— Кажется, моя очередь рассказывать истории?!

И лампа на старом столе, и сундук в пыльном углу, и кресло-качалка даже не затрещали.

- Э-эй!... Молчат... Да и что нового они могут рассказать из того, что не видело я – трюмо, хранящее секреты. Я первым появилось в этой еще совсем пустой комнате. Даже штор на окнах не было, когда меня доставили в картонной упаковке и безо всяких раздумий разместили в центре парадной. Я сверкало зеркальными стёклами, расширяя пространство и добавляя свет. Постепенно у меня появлялись соседи: диван, столик для чтения с настольной лампой, кресло-качалка и сундук, купленный по большой скидке и постоянно кочевавший из угла в угол. Хозяева никак не могли найти ему нужного места. Он и сейчас не вписывается в нашу компанию. Его ржавый амбарный замок зияет грязным пятном на нашем обществе. Но он - задавака -- считает, что хранит хозяйские секреты. А какие секреты может хранить пустой сундук? Даже носового платка в нём не осталось. Вот, то ли дело - я! Во мне отражается всё происходящее в помещении. 
Я знаю абсолютно всё, что здесь было. Каждый день прослойкой укладывался на моём полотне. Может, от того я и потускнело. Разные события пришлось пережить.
Помню тайные поцелуи молодой хозяйки Машеньки с поручиком Ермиловым. Они целовались часто, где придётся, и постоянно перешёптываясь. Когда Наталья Сергеевна - матушка Марии - звала их к чаю, молодые люди хихикали, прихорашивались около меня и убегали в зал. Перед приходом Владимира (юная особа всегда знала, в какую минуту заявится поручик), девушка по три часа прихорашивалась, заглядывая в мои зеркальные рамы. Сколько шляпок перемерила, брошей… И всё меняла флаконы с духами. Благовония били по моим стёклам, и они становились блестящими. Но самый вкусный запах исходил от самой девушки. Она пахла молодостью! Это было карамельное дыхание вперемешку с молочным. Когда по утрам Марья подбегала ко мне причесаться, я пыталось ухватить этот дух и укутаться им хоть на пару часов до той поры, пока не встанет хозяин и не придёт ко мне с трубкой вонючего табака…
Да, секреты помещика Кафтанова я тоже храню, он любил накручивать усы на палец, выходя из дому, при этом сопел, как паровоз, и  приговаривал: «Дело толком красно». И, хотя он не очень любил рассказывать о своих мероприятиях, я понимало, что в последнее время происходит что-то ужасное. Не зря он поспешно выдал замуж дочь за старого товарища, разлучив  её с любимым. И гостей в усадьбе становилось всё меньше. Реже устраивались приёмы.
А как весело было раньше на семейных вечерах! Сколько тайных признаний я выслушало в такие мгновения! Все влюблённые мне сначала признавались, как они страдают в одиночестве, называя меня разными именами и женскими, и мужскими. А что, я - зеркало – оно, так что все имена мне подходили. Уж каким хорошеньким я было, и умным, и красавцем - одно удовольствие слушать эти речи.  Вот только не надо меня целовать своими мокрыми губами.  Извините, отвлеклось, вспомнило никчёмные поцелуи. Молодёжь, молодёжь...
Однако, я хочу передать историю, после которой наш дом опустел. Больше не пахнет горячим кофе по утрам, не слышится игра на фортепиано, не звучит романсом тонкий голос Машеньки…
Уж как-то неожиданно всё произошло. В один день. Это был визит неизвестной нам дамы. Вот, на моём столике лежит её перчатка. Чёрная, ажурная, тонкая, как паутинка. Она такая лёгкая и, в то же время, весьма значительная, как и её хозяйка. А что за аромат излучает эта кружевная вещица! Это неповторимый запах раннего утра, смешанного с запахом цветущей яблони, бездонного неба и тревожного ветра. Какой таинственностью благоухает это творение!
Помню, как вчера.  В наш особняк вошла стройная дама средних лет. Уверенной походкой подошла ко мне, сняла шляпку и перчатки, небрежно бросила их на мой столик и рухнула в кресло-качалку. Ах, что за красавица!  Я обомлело! Копна светлых пышных волос, аккуратно уложенная и украшенная мелкими цветами поблёскивала под солнечными лучами, которые заглядывали в окна, чтобы познакомиться с нашей гостьей. Гладкое, бледное лицо, казалось, совершенно без эмоций, но с повелительным взглядом из-под длинных ресниц, казалось пугающим и привораживающим одновременно. Хотелось выполнять всё, что пожелает эта особа. Кстати, даже наша скрипучая качалка, обшарпанная и ввалившаяся от многочисленных сидельцев, преобразилась и заскрипела мелодично, выражая удовольствие и блаженство, когда ему посчастливилось приобнять мадам за талию. Вот только блаженство это длилось недолго. Зашёл недовольный хозяин, подал даме руку и увёл за собой в сад. Мы ожидали их возвращения, но наш владелец вернулся один. Он был мрачнее ночи и быстро скрылся в глубину комнат.
Почти сразу после этого визита  хозяева съехали. При сборах Наталья Сергеевна бранила мужа, много плакала и всё причитала: «Что же теперь будет? Что же теперь будет?»
Теперь и мы – старые вещи, обитатели этого дома ждём, что же теперь будет, а иногда вспоминаем истории, которые хранит наша усадьба.
А эта перчатка, которую впопыхах оставила таинственная незнакомка, единственная, кто ежедневно ложится новым слоем на моё зеркальное полотно и даёт надежду, что люди ещё вернутся в этот дом, чтобы смотреться в зеркало и посвящать ему свои тайны.