Чувство

В моем состоянии от будущего уже ничего не ждут, и мыслями я углубляюсь в прошлое. Яркие картины воспоминаний давно выцвели, и остались лишь бережно хранимые чувства, которым, увы, не пережить меня надолго.

Я родилась в сочельник. По фотографиям из роддома и воспоминаниям давно почивших родителей, та зима была куда холоднее, чем бывает сейчас: на клумбах лежали метровые сугробы, ноги скользили по корочке льда. Как слепой котенок, продирая глаза, бывает ослеплен нахлынувшим светом, так и я чувствую резь под веками от разорвавшей тьму замутненного сознания яркой белизны, усыпанной блестками. Это падает снег. Я не знаю, – никогда не знала и никогда не спрашивала – где и когда это было, но чувство колющего пальцы холода причиняет боль. Рот обжигает горячее дыхание, по губам бьет хлесткий ветер, и сладким вкусом на языке отдается мороз.

Юность расцветает под пышным кустом сирени, где я, смешно и неумело накрашенная, в платье и на маминых каблуках впервые целуюсь с парнем. Гуляющий среди крон ветер мимоходом задевает наш куст, и грозди сирени вздрагивают, легким флером лепестков оседая на волосах. После было много парней, еще больше - поцелуев, но тонкий запах сирени и кисти ласкового солнца, так явно скользящие по обнаженной коже рук, мерещатся в майском воздухе сквозь осевшие морщинами годы.

Я помню запах пруда, где мы купались летом, - им насквозь пропитаны густые волосы моего мужа, - и сладкий вкус клубники, которой девочки раскрашивали себе ногти, и горькую колкость травы, упирающуюся в бока. Ступни приятно обжигают бетонные плиты, которыми выложена старая дорога к дачам. А вокруг цветут поля, и палящий зной преумножает запахи стократ, делая их тяжелыми, дурманящими. Я слышу веселые крики девочек, и большая, обжигающая тонкую кожу больнее, чем полуденное солнце, ладонь сжимает мою сухую руку.

Мой муж был человеком знойным, темпераментным. Этот темперамент сжег его дотла прежде срока.

Я стала понемногу отцветать: душа увядала, рассыпаясь обрывками желтеющих воспоминаний. После похорон родителей я почувствовала, что состарилась, но так и не выросла. Мой дух закостенел в своих убеждениях, и тело иссохло вслед за ним. В спину дышало Время, шагами отсчитывая оставшиеся годы. Вечно зеленые кроны жизни стали облетать, и сквозь лабиринт голого я вышла к клену, который упрямо удерживал для меня последнюю пядь багрового листа. Голая земля под ногами покрылась коркой льда, и золото волос обратилось в серебро.

Столько всего в жизни было, и сколько могло бы быть…

Я лежу, прикованная к кровати, и очередной раз силюсь вспомнить женщину, спящую у моей койки под мерное пиликанье бегунка на мониторе пациента. Я не помню ее. Я ничего не помню. Но в ее теплой руке, накрывшей мою, я чувствую мокрое прикосновение снега и запах облетающей сирени, духоту летнего зноя и осенний листопад. Все это жжет мое сердце, по-прежнему здоровое, но уже бесполезное.

Я редко болела, но от чего умру? Не знаю, не помню, но прежде чем позабыть навсегда, я изо всех сил сжимаю протянутую мне руку в надежде, что она откроет глаза. Получается довольно слабо.

В тоскливом предчувствии конца мне не найти начала, и от этого так тяжело, что почти невозможно дышать.

…Из открытого окна несет зимней стужей, и сладкий привкус мороза оседает на языке…