Сказание о деревянных журавлях

Набросало снега, намело,

Псы, проснувшись, лают хрипловато.

На семи ветрах стоит село,

На семи ветрах — дворы и хаты.

Здесь живет на взгорке Харитон,

Резчик он по дереву искусный,

В лес идет и выбирает клен,

Добрые в него  вдыхая чувства.

Дерево берет, как чистый лист

(В день любой — погожий, непогожий),

И ночами вырезает птиц,

Чтобы после раздарить прохожим.

А однажды для своих детей

(Ночь у печки просидев бессонно)

Вырезал из клена журавлей

И поставил их на подоконник.

По весне, когда земля вокруг

Снова молодой травой укрылась,

Крылья журавлей кленовых вдруг

Потихонечку зашевелились.

Места Харитон не находил.

Ну, а дети, стоило проснуться,

Весело кричали:

• Погляди,

Журавлиные глаза смеются!

В них, и вправду, был волшебный смех,

Был восторг, какого  не отыщешь

И еще какой-то дивный свет,

Сказочно заполнивший жилище.

…Осень, землю промочив сполна,

Листьями шуршала монотонно.

Птицы, что стояли у окна,

К облакам взлетели неспокойно.

«До свидания!» — трубил вожак

И кружил над хатой круг за кругом.

А потом загадочный косяк

Полетел, вдыхая небо, к югу.

Харитон поник и загрустил,

Сиротливо стало вдруг и горько.

Голову в раздумье опустив,

Долго-долго он стоял на взгорке.

И такая жгла его тоска,

Так она схватить его сумела,

Что к утру назавтра у виска

Волосы заметно поседели.

«Дети, жил я честно, видит Бог», —

Старый мастер посмотрел уныло

И, перекрестившись трижды, слег,

Победить тоску свою не в силах…

Потускнели-помрачнели дни.

Семь ветров гудели монотонно.

Через месяц унесли они

В мир иной умельца Харитона.

Но все знали: есть в стране чужой

Харитоном созданные птицы.

И вернулись журавли весной,

Чтоб опять над хатой закружиться.

А вожак спустился до земли,

Отыскал могилу на поляне,

И по-человечьи потекли

Слезы по щекам по деревянным.

В чащи убегал холодный мрак,

Снова распускали листья клены…

И трубил, трубил, трубил косяк

В память об умельце-Харитоне.